Скачать PDF версию

Подходит определённое время в жизни, когда начинают очень ярко всплывать некоторые эпизоды пройденного жизненного пути, в большинстве своём эти воспоминания вызывают положительные эмоции, а те трудности, с которыми приходилось сталкиваться по жизни, сейчас кажутся не такими уж и трудными, — начинает свой рассказ Александр Андреевич Чипига, один из 152 выпускников ВВСТУ 1978 года.

Такое прекрасное детство.

Родился я в селе Спасское Саракташского района Оренбургской области 1 мая 1958 года. Хотя потом моя мама – Антонина Михайловна, уже мне взрослому сказала, что родился я на два дня раньше, а по её просьбе в сельском Совете в метриках записали дату рождения 1 мая: дата будет помниться «на всю оставшуюся жизнь». Первомай — праздник ведь значимый!

А жили мы в пяти километрах от села Спасское в хуторе Старосейка Оренбургской области, это было чисто украинское поселение со своими ещё сохранившимися обычаями и традициями. По официальным данным село (хутор) образовался из переселенцев Сумской области в екатерининские времена, но мама мне говорила, что в далеком прошлом мои прародители были из Запорожской сечи. Мои бабушки и дедушки родились уже в Оренбургской области, какое-то время она называлась Чкаловской областью. А вот традиции своих предков они сохранили.

В конце 60-х годов 20-столетия в СССР началось укрупнение колхозов и от хутора Старосейка осталось лишь одно название. Поэтому в 1965 году мои родители: папа — Чипига Андрей Иванович 1928 г.р., мама – Чипига Антонина Михайловна 1930 г.р. и мы дети: сестра Людмила, брат Владимир и я переехали в село Спасское. Я был самым младшим, брат — старше на пять лет, а сестра — на десять.

В этом же году я пошёл в первый класс школы — десятилетки, двухэтажной и с печным отоплением. В каждом классе стояли печки, отапливаемые дровами. Иной раз, чтобы сорвать урок, нужно было, всего-навсего-то, в печку с закрытой трубой, бросить газету. Едкого дыму от такого заряда, что от дымовой шашки на полигоне. Вот такие иногда были шалости, а потом, естественно — разбор «полётов».

Помню свою первую учительницу Павлову Нину Кузьминичну, как она учила нас писать прописи, сначала простым карандашом, а потом перьевой ручкой. Перед началом урока дежурный в специальном ящичке разносил и ставил на каждую парту чернильницу — непроливайку и мы старательно начинали выводить прописи, у меня иногда от чрезмерного старания получались кляксы. А бывало, вытащишь пером из чернильницы давно утонувшую муху, и она обязательно спадет с пера на раскрытую тетрадь, вот трагедия-то была!

Для меня школьные годы являются одними из самых лучших периодов жизни. Не знаю как у других, но после долгих летних каникул меня начинало тянуть в школу. Интересно, сейчас тянет кого-нибудь в школу?

Как принимали в октябрята, почему-то в памяти не сохранилось, а вот в пионеры и комсомол — да. Вспоминается чувство торжественности, душевного трепета, когда старшеклассник повязывает тебе пионерский галстук, потом показывает, как самому правильно его повязать. После пионерского девиза и исполнения речевки «Пионер, будь готов! Всегда готов!» с отдачей пионерского салюта — вручение маленьких памятных подарков. Мне подарили книжечку, она называлась: «Дым в лесу».

А в комсомол принимали в райцентре в райкоме комсомола, вызывали по одному и задавали вопросы. Первый – трафаретный: «Расскажи о себе», второй из Устава ВЛКСМ: «Что такое демократический централизм?». Устав мною был вызубрен практически наизусть, поэтому ответ был правильный. Третьего вопроса не было – вместо него поступило предложение: «Принять».

В старших классах мы – пацаны, в конце лета, в период уборки урожая до начала учебного года, подрабатывали на зерновом токе. Это не запрещалось и нас 12 — 15-летних подростков охотно брали на уборку урожая – ведь людей в период страды всегда не хватало. Наша задача была простой и монотонно тяжелой — специальными лопатами подгребать лежащий на земле ворох пшеницы под транспортёр зернопогрузчика. Платили ближе к окончанию рабочего дня — 3 копейки за центнер. Вроде бы мелочь, но мы хоть и уставшие, всегда были довольные до безумия от заработанной мелочи, по сумме которой можно было определить сколько тонн зерна за смену пришлось переворошить!

А летом 1974 года, после 9 класса, довелось поработать штурвальным на комбайне. Штурвальный – он же помощник комбайнёра. Тоже вам, скажу были денечки! Сидишь на комбайне, почти на четырёхметровой высоте от земли, продуваемый всеми ветрами, а над головой тент из брезента. Обучение вождению и правилам уборки урожая очень быстро проходило прямо в полевых условиях — через крепкое слово комбайнёра и предоставленную тебе самостоятельность. Буквально через несколько часов начинаешь приобретать не только знания вождения комбайном, но и как косить, молотить и убирать урожай. Жара, пыль, пот, горячая от солнца питьевая вода из пахнущего капроном бачка, ежедневная, каждое утро перед работой, смазка всех подшипников на комбайне – эти незабываемые воспоминания до сих пор проживаешь заново.

Перед глазами вчерашняя картина – смотрю на толстый валок пшеницы или ржи, который сходу залетает в подачу и с грохотом и с протяжным свистом намертво «клинит» молотильный барабан комбайна, — здесь в помощь только лом и, как обычно, крепкое слово комбайнёра-наставника. Спустя десятилетия, откровенно скажу – это вспоминалось, когда нужно было «стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы»…

Есть одна у летчика мечта.

К военной службе я себя начал готовить ещё в школьные годы. С восьмого класса появилась мечта поступить в Оренбургское лётное училище. В наше время тогда, наверное, каждый второй мальчишка мечтал стать лётчиком, вот и я в их числе. Подростком я уже знал от своего дяди по маминой линии — Вараввы Александра Михайловича про существование Новосибирского военного строительно-технического училища (НВСТУ). Но я-то хотел летать и готовил себя физически. По утрам до школы заставлял себя делать зарядку, бегал по несколько километров в любую погоду.

Спасскую среднюю школу закончил в 1975 году на «хорошо» и «отлично» с высоким средним баллом в аттестате. Первые трудности воплощения мечты начались в районном военкомате: все параметры здоровья были в норме, кроме как на пределе допустимого было АД — видимо от чрезмерного желания осуществить свою мечту не смог справиться с внутренним волнением. Но как говорят, мир не без добрых людей, и в райвоенкомате служивый прапорщик, который отвечал за набор призывников в военные училища, посоветовал мне не терять время. Так как я в другие военные училища по медицинским показателям годен, поступай, говорит, в любое, а там — переведёшься куда надо, и предложил мне поступать в недавно образовавшееся Волжское военное строительно-техническое училище (ВВСТУ). Подумал я, ну и решил, раз уж второй человек мне советует поступать в это училище — поеду. А мысль о переводе после поступления, уже витала в голове…

Встречай, Дубна.

Сагитировав своего друга — одноклассника Абрамова Витю, и, получив в военкомате на руки папки с личными делами, так как сроки поступления уже поджимали, мы на поезде со станции Саракташ Оренбургской области отправились в Москву. Перед отправкой нам в военкомате разъяснили, как добраться до города Дубны: «Приедете в Москву на Казанский вокзал — там спросите». На третьи сутки нашего с Витей путешествия и благодаря четко, по-военному, указанному военкоматом ориентиру, поздним вечером на электричке мы прибыли в Дубну на вокзал. Добрые люди нам показали прямую дорогу до училища, и мы пошли. Не думал я тогда, сколько раз потом придётся по этой дороге мне пробежать, и днём, и ночью. У ворот училища нас окликнули курсанты, спросили, кто мы такие и прямым ходом через КПП повели к четырёхэтажному корпусу казармы, где жила «абитура». Все уже спали, нам показали кровати, на которых были только матрасы и сказали спать до утра – мол утром разберёмся. А утро нас оглушило громким криком дневального «ПОДЬЁМ»! И начались «полёты» и «страда» в одном флаконе…

Страда продолжается.

Первым экзаменом в училище была физподготовка. За этот экзамен я не боялся и сдал успешно. Хорошо запомнилось, как писали сочинение по русскому языку в спортивном зале училища. На крыше спортзала в это время ремонтировали кровлю и вонючий запах разогретого битума стоял везде. До сих пор, как только распознаю этот запах — ярко перед глазами вижу спортзал, где пишу сочинение на свободную тему.

Как-то случайно на глаза попалось объяснение специалистом этого феномена. Оказывается, это наш мозг интерпретирует любой запах в соответствии с нашим опытом и более или менее приятными воспоминаниями. То, что эти воспоминания приятны – подтверждаю!

В перерыве между экзаменами лежим мы как-то с другом-одноклассником на газонной травке на территории училища, а он и говорит: «Всё, я забираю документы и уезжаю, надоело, сильно гоняют — это не по мне». Забрал документы и уехал, хотя вполне мог поступить в училище. Мне тоже было тяжело, но как я представил, что подумают обо мне односельчане, сразу желание о добровольном отъезде пропало.

В итоге в училище я поступил и начался курс молодого бойца, проходя который не оставлял наивную тайную мысль о переводе в лётное училище. Тогда я ещё не представлял, что такое Атомный проект и каково это Министерство среднего машиностроения СССР – для меня все, что связано со словом военное воспринималось исключительно с Минобороны СССР, во главе которого был маршал Устинов Д.Ф.

За три года учёбы в училище, благодаря профессионалам-преподавателям и курсовым офицерам, меня так подготовили, что в дальнейшем, придя в войска, привитые навыки и умения помогли мне правильно сориентироваться и не сломаться на первоначальном этапе своей офицерской жизни…

Летать — уже не моё.

В 1978 году, после окончания ВВСТУ по распределению меня направили для прохождения дальнейшей службы в город Кирово-Чепецк Кировской области. После прибытия к новому месту военной службы был назначен на должность заместителя командира роты 1290 ВСО Кирово-Чепецкого УВСЧ.

Контингент в роте был о-го-го — кто служил в наших войсках, представляет. Самая первая задача для молодого лейтенанта – правильно поставить себя в роте, не допустить себя сломать, а потом всё пойдёт своим чередом.  Моим  первым  командиром  роты  был  майор  Василий  Кузьмич  Табатчиков, который   представил   меня   воинскому   коллективу   и, назначив  ответственным  по  роте,  со  словами:  «Служи лейтенант»,  —   ушёл.  Увидел  я  его  снова  только  через девять  дней.  Так  началась  моя  служба:  от  подъёма  до отбоя.

Через полгода вызывает меня к себе начальник штаба в/ч 44206 подполковник Кошелев и предлагает мне должность командира комендантского взвода. Это единственное подразделение в военно-строительных частях Кирово-Чепецкого УВСЧ, где имелось боевое оружие. И когда я ему «ляпнул» типа: «Подумаю, товарищ подполковник». Что тут было — литературно не описать, но последние слова начальника штаба мне врезались в память: «Думать буду я, приказ уже есть, иди, принимай взвод».

Только проходя службу в военно-строительных частях Атомной отрасли, а по-простому — в «Стройбате», я понял, что такое Минсредмаш и даже гордость появилась, что служу в таких войсках. И юношеская мечта стать лётчиком, осталась только мечтой. Значит, летать — уже не моё.

Спасибо наставнику.

Когда случилась Чернобыльская трагедия, как и большинство моих товарищей, я был привлечен для ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Эта страница в моей жизни наиболее запоминающаяся, как будто я прожил её вчера…

На ликвидацию последствий был откомандирован в октябре 1986 года. Сначала прибыл в пос. Иванково, где была размещена одна из наших Кирово-Чепецких воинских частей, а точнее — в/ч 55237, но без личного состава. Поселок Иванково — это ещё не 30-км зона. Здесь я встретил своего друга-однокурсника Николая Башкатова, он был откомандирован из Кирово-Чепецка раньше меня и уже командовал ротой «партизан». Личный состав его роты круглосуточно выполнял работы по ликвидации аварии на ЧАЭС, их возили на станцию на автобусах с тремя пересадками, до 30-км зоны одни автобусы, в самой зоне другие, и в 5-км от станции — снова пересадка. Получалось, что автобусы работали только в своих зонах, и, таким образом, достигалась минимизация переноса радиоактивности по территории.

Мне очень повезло, что я встретил Николая, он самый первый доходчиво ввёл меня в курс дела, как себя вести в зоне с повышенной радиацией. Эти наставления и советы я могу сейчас сравнивать с фронтовыми наставлениями, когда уже бывалый фронтовик учит молодого выживать на войне, и не пасть в первом же бою. Да, это было действительно так. И своему однокурснику-наставнику Николаю Башкатову в который раз говорю — Большое спасибо, Николай!

Меня направили в в/ч 77083 (командир – полковник Чередов, начальник штаба – полковник Пинегин), которая находилась в самом г. Чернобыле и занимала территорию школы-интерната. Это уже была 30-км зона, а до самой ЧАЭС — 20 км. Чернобыль – это уже город без своих жителей, когда в него въезжаешь, становится как-то не по себе, жутковато. Люди есть, но они не жители города. Шум какой-то есть, но это не шум жилого города. Дома стоят пустые и как-будто жители куда-то все попрятались, зловеще-угнетающая обстановка и ощущение постоянного психологического напряжения, словно смотрю фильм «Сталкер» Андрея Тарковского — такие первые впечатления остались у меня о Чернобыле.

А когда я в дальнейшем увидел г. Припять, который находится в непосредственной близости от ЧАЭС – вот это действительно пустой город.

Прибыл я на должность ПНШ по учёту и комплектованию и помимо своих основных должностных обязанностей периодически нес службу в качестве дежурного по «станции» от в/ч 77083, а также ещё, совместное дежурство с диспетчером в УС-605, для координации действий военных и гражданских специалистов. Во время дежурства на станции, вновь встретились с Николаем Башкатовым и здесь он мне, как уже бывалый, провёл «экскурсию» по станции, показал место работы его роты, где можно идти шагом, а где нужно пробегать, и как можно быстрее.

Да, забыл сказать, что всем по прибытию в Чернобыль выдаются накопители радиации, ношение которых, постоянно, а когда прибываешь на станцию получаешь ещё дополнительный накопитель и с ним не расстаёшься до конца смены, потом в конце смены его сдаёшь и показания дозы заносятся в индивидуальную карточку учёта полученной дозы облучения. Это делалось для того, чтобы работающий на станции не получил сверхнормативную дозу облучения, предел – 25 рентген. Но, бывало, «партизаны» выполняли такие работы внутри реактора, что хватало одной минуты, чтобы получить дозу облучения в десятки раз превышающую норму. И эти работы выполняли всегда добровольцы. Честь им и хвала.

В Чернобыле довелось мне встретиться с ещё одним однокурсником – Игорем Корнеевым. Зная «немножко» кипучую натуру Игоря ещё с курсантских времен, я даже не удивился, встретив его здесь в Чернобыле. Игорь – это не Игорь, если он не в центре событий. Благодаря ему, я имею интересные фотографии о станции.

15 декабря 1986 года я был откомандирован обратно к прежнему месту службы в г. Кирово-Чепецк в в/ч 44206. Впоследствии за участие в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2 степени.

Эх, дороги, пыль да туман.

Служил я исправно, продвигаясь по служебной лестнице и получая очередные воинские звания. В военной службе со всякими ситуациями приходилось сталкиваться и «разруливать» их – такова участь командира любого воинского подразделения независимо от рода войск, будь-то Стройбат или Автобат. Самостоятельность и полная единоличная ответственность за все – жизненное кредо, которому я учился еще со времен колхозной страды, которому следовал в период военной службы и которому остался верным поныне.

Резкая перемена не только в моей службе произошла с приходом 1990 года. Приехала комиссия из Москвы и нас офицеров собрали в большом кабинете начальника штаба УВСЧ, где объявили, что многие офицерские должности в ближайшее время будут сокращены и поэтому, кто желает уволиться — пишите рапорты или ищите себе работу сами. Не буду описывать состояние других офицеров, но у самого меня на душе было пакостно: как так, мы вдруг стали не нужны нашему Министерству, которое в своё время за своих офицеров стояло горой? В то время у меня было только 15 лет выслуги и что делать? Один офицер-кадровик подсказал нам про недавно сформированные дорожные войска, штаб корпуса, которых находился в областном центре г. Кирове. Езжайте, мол, договаривайтесь, и если вас возьмут, то перевод будет обеспечен.

В отделе кадров, но уже дорожно-строительных войск, меня направляют в г. Омутнинск, что в 170 км от Кирово-Чепецка, на собеседование с командиром дорожно-строительной бригады.

Структура Центрального дорожно-строительного управления при Минобороне России (с 1992 по 1997 год — Федеральное дорожно-строительное управление при МО РФ) была иной, чем военно-строительные части Минсредмаша: там не было полков, а были батальоны в составе бригад. Соответственно, штатные должности, подлежащие замещению старшими офицерами даже не батальона, а бригады — можно было пересчитать по пальцам одной руки. В этих условиях ни о каком продвижении по службе не могло идти речи. После собеседования мне была предложена должность заместителя командира дорожно-строительного батальона по материально-техническому обеспечению, и с 25 марта 1991 года я стал одним из участников претворения в жизнь государственной программы «Дороги Нечерноземья». Начался новый, второй этап моей офицерской службы.

И снова, в который раз, я вспоминал хорошими словами своих первых училищных преподавателей и офицеров курса, которые смогли вложить в меня необходимый запас знаний, стойкость и терпение.

Нужно сказать, что строительство дорог, это наука, которую офицеры дорожно-строительных войск осваивали в процессе строительства этих дорог. Служа в ЦДСУ, меня не покидало дежавю: все это напоминало работу штурвального на комбайне…

Офицерский контингент дорожно-строительных войск был разный, основу составляли сапёрные войска – понтонёры, которые от технологии строительства дорог были далеки. Но военным людям была поставлена задача и, не смотря на возникающие трудности, мы её выполняли и выполнили. Построенные автомобильные дороги существуют и функционируют по настоящее время.

К концу 90-х госпрограмма «Дороги Нечерноземья» начала сворачиваться, ФДСУ при МО СССР подлежало расформированию и в июне 1997 года, в связи с оргштатными мероприятиями, я уволился в запас с правом на военную пенсию.

А жизнь продолжается.

В воспоминаниях очень хочется самыми теплыми и любящими словами поблагодарить мою семью: жену Чипига Татьяну Николаевну и сыновей – Алексея и Владимира, которые поддерживали меня во все периоды служения Отечеству, и особенно в период мобильной службы в дорожно-строительных войсках. Практически последние шесть лет моя военная служба проходила на «колесах», в бытовках и вагончиках в длительном отрыве от своих родных людей. И все это время они стойко переносили все тяготы и лишения семейной жизни с военнослужащим!

Заканчивая свое повествование о пройденном пути, хочу еще раз вспомнить о моем школьном друге — Вите Абрамове. Виктора Петровича, видимо, задело самолюбие и взыграла гордость – все-таки он связал свою судьбу с военной службой. Правда его дорога получилась более извилистой и тернистой, нежели моя: срочная служба – работа на гражданке – обучение в школе прапорщиков и служба в Казахстане в Артиллерии – затем возвращение домой без выслуги лет на военную пенсию и вновь работа на гражданке до достижения пенсионного возраста. Есть ведь стержень и воля у человека. А могло быть иначе, если бы не смолодушничал в том, далеком 1975 …

В 2018 году, оставив в сторону все свои бытовые вопросы, приехал на 40-летие выпуска из стен ВВСТУ. Как же мне было радостно увидеть знакомые лица своих однокурсников, обнять и поблагодарить за верность нашему воинскому братству.

Сорок лет спустя: Ешимбетов К.Т. Чипига А.А.

Надеюсь, что мне удастся приехать на очередную встречу выпускников, посвященную 45-летию выпуска из военного училища, которого нет уже с 1993 года…

Общаясь со своими однокурсниками в сети Интернет и посредством месседжеров, систематически знакомясь с материалом на сайте 25525.ru, по-хорошему завидую ветеранским организациям в регионах, где были расположены ВСЧ Минсредмаша. К большому сожалению, подобной организации в Кирово-Чепецке нет, не смотря на то, что многие офицеры и прапорщики из трех полков и двух отрядов бывшего Кирово-Чепецкого УВСЧ проживают в городе. Нет лидера почему-то на Вятской земле!

Майор в отставке Чипига Александр Андреевич.