Дневник российского солдата

(записи в окопах на передовой)

Краткое предисловие

    Мне, пишущему  об участниках Ограниченной военной операции, несказанно повезло – в моих руках дневник участника  Специальной военной операции.

  Естественно, я черпаю из попавшего в мои руки дневника только то, что можно публиковать и что относится к описанию событий, их характеристике. Важным также я считаю описанные переживания бойца, его оценка происходившего.

Не имею права и не берусь давать оценку рассуждениям автора дневниковых записей, редактировать сами записи. Иными словами их обесценивать.    

                                                                А. Перепелятников

    А теперь сами записи:

Идёт 35 день войны. Весь мой нехитрый скарб состоит из разгрузски, укреплённой спереди, карманов с магазинами от АК, прикантованной кобуры с пх и тремя магазинамик нему, трофейного ножа, (свой я потерял ещё в первые дни войны во время совершения марша в составе бронегруппы) и четырёх подсумков под гранаты. Гранат  только три, а в четвёртом кармане расположен ротный фотоаппарат. Я не журналист. Фотоаппарат неотъемлемая часть моей временной профессии. Я замполит десантно-штурмовой роты, завязшей на берегу реки Ирпень в 12 км от Киева. Меня зовут «Комиссар». Нас всех здесь зовут не так как в реальной жизни. Но эта реальная жизнь сейчас поставлена на «паузу». Мы не идём вперёд, не откатываемся назад. Мы стоим на своих позициях, ведя не систематически перестрелки с противником. Через наши позиции не прекращаясь ведётся артиллерийская дуэль. Замолкает для смены позиции и тут же в ответ ей отвечает артиллерия противника. Редкие мины и снаряды залетают и к нам. Но на это уже не обращаешь внимания. Человек привыкает ко всему и к артобстрелам тоже. Моя бронегрупа  обосновалась в новом ЖК, где мы очень неплохо устроились в уютных квартирах киевлян. Конечно у нас нет света, газа, водопровода и как следствие канализации.  Магазины опустели ещё пять дней назад, когда мы заняли это ЖК. Но продукты есть. В принципе, как говорил В.Ф Маргелов: «Патроны есть — еда найдётся». Но до этого пока не дошло. Спим на белых простынях, на мягких матрасах, укрывшись горой одежды. Правда, одетые и часто обутыми. Лично я снимал импровизированную броню раза два. Для того  чтоб переодеться и помыться влажными салфетками. Обувь снимал на ночь два раза. Когда снял первый раз, мина угодила в крышу детского сада напротив нашего КНП на предыдущем  месте  стояния. Во второй раз мина подожгла крышу пятиэтажки, где была снайперская точка и КНП «Гори». На войне становишься суеверным. Плюнь через плечо, постучи по дереву, исключаешь из лексики слово «последний». Заменяешь его на слово «крайний». Говоришь крайняя сигарета, крайний день, крайний обстрел. Не хочешь, чтобы что-то стало для тебя последним.

Вот и я с тех пор сплю в берцах, чтобы не прилетело в третий раз.

С Герой и его людьми, к стати, всё хорошо. Они  оставили свой КНП за день до этой ночи, оставив два экипажа боевых машин, которые сидели на нижних этажах и даже не заметили, что верхние этажи здания объяты огнём. А вот со мной  всё в порядке тогда не было. Я спал в противоположном зале с остальной бронегруппой. Грохнувшись от разрыва и увидев в окно горящую крышу и объятый пламенем подъезд, стоял у окна и не понимал почему экипажи не перегоняют свои боевые машины от горящего здания. Понимал, что если они живы, это первое что они сделают. Подождав минуту понял, что времени больше нет, а возможно нет и экипажей и снайперов и мирных жителей, прятавшихся в подвале этого подъезда. Разбудил одного из механиков-водителей со своего КНП, побежал на КНП «Гори» эвауировать технику и возможных выживших раненых.

Как же я удивился когда из горящего подъезда на меня вышел «Матвей» один из МВ «Гори» с вопросом зачем я хочу завести его машину. Оказалось, что они дежурили на 2-м этаже и не знали, что 4-й и 5-й этажи охвачены огнём. Экипажи были целы, гражданские тоже.

Когда начали отгонять технику и переводить жителей в другой подвал, вышли и снайперы. После попадания мины они спустились этажом ниже и долго приходили в себя. Как  потом рассказал один из них, две снайперские пары дежурили посменно на 4-м этаже. Дежурили в одной квартире, в другой отдыхали. В четыре утра должна была быть пересменка. Но отдыхающая группа не пришла и бодрствовавшая группа пошла их будить преисполненная негодования и решимости высказать товарищам, что так поступать  нельзя. Нужно вставать во время и своевременно заступать на дежурство. Ссоры не произошло. Снаряд залетел в квартиру, откуда вышли  ребята снайперы через несколько секунд. Как тут не стать суеверным и религиозным. Как сказал мне один из наводчиков: «Наши танки слышали больше молитв, чем некоторые церкви и нам это помогает как минимум морально».

На самом деле здесь все обращаются к богу и мусульмане и христиане и буддисты. «Не бывает  атеистов в окопах под огнём», — сказал Е. Потов. Как же он был прав! Каждый обстрел люди обращаются к богу и выживают, а те кто не выжил молились ли они неизвестно. Мы не знаем молился ли «Октан» с его людьми, «Схенов», «Патриот», «Купол», «Кардинал». Обращался ли к богу  «Опора» шедший на выручку «Октану» помогая грузить раненых и прикрывая огнём отход сил. Убитый двумя выстрелами снайпера. «Опора был нашим комбатом». Он был моложе меня на пару лет. Шел по служебной лестнице легко и уверенно. Мы не всегда понимали его, ведь он смотрел на армию по-другому. Свято и патриотично веря в неё. Подшучивали над ним и ругались за неразумные по нашему мнению решения.

Теперь я запрещаю своим людям называть «Новую Опору» комбатом. Комбат только один. Он шел на выручку «Октану» и его колонне. Не свернул и ушел настоящим мужиком стремившимся не выполнить задачу, а спасти своих подчинённых. В тот вечер 3 марта у рынка города Гостомель погибло не менее сорока человек не считая и трёхсотых. Сколько было двухсотых и трёхсотых со стороны противника не известно. Бой был на их территории  в девятиэтажке за пару кварталов от рынка. Своих они  вывезли, а наши оставались там. «Юпитер», мой командир роты, дважды отправлял группу из числа личного состава «Пахана» чтоб прикрыть отход и создать коридор для выживших в огненном мешке и на второй раз им это удалось. «Пахан» вывел около десяти человек, среди которых был «А/ тер» раненый, но живой. Многие до сих пор вспоминают, что покойные «Схенов», «Купол» и «Кардинал» уже собирались уйти от нас. «Купол» не брал с собою лишних вещей. Говорил, что мёртвому они всё равно ни к чему. «Схенов» несколько раз говорил что помылся и одел чистое, как русские воины уходящие на смерть. А однажды ещё в АЭР Антонов под бомбёжкой когда прошедший ужас трёх войн «Афган», один из самых опытных сержантов в моей роте вынес из под обстрела раненого «Пчеловода»   попросил  прощения за все обиды которые мог нанести мне как человек и старший начальник. К слову я вспомнил всего одну и простил. «Кардинал» же говорил что «Я первого с армии я уйду». Мне кажется, что слова этого сорокалетнего ст. прапорщика довольного службой притянуты за уши, но суеверия на войне принимаются вернее чем разведданные.

Я ещё не раз потом в шуме выстрелов и во время грохота стрельбы, открывающим двери при зачистках, слышал голос «Кардинала» уверенный и сильный голос опытного человека: «Подожди, не так. Дай я покажу».  И каждый раз утешаю себя тем, что мы ещё двигаясь в броне группе помирились с ним после последней ссоры ещё в  России,   когда на полевом выезде вместо таблетки от температуры он дал мне обезболивающее. Теперь мы  стараемся не ругаться друг с  другом,  ведь можно не успеть помириться с человеком уже никогда. Но для меня это не просто работа замполита идёт в разряд с воинским укладом. Я офицер, я зам командира. Но офицер не должен общаться с солдатом по душам. ( вести беседы заглядывать в душу и открывать свою).
Офицер должен принимать решения, ставить задачи и добиваться их выполнения. Но не замполит. Моё общение с солдатом может перерасти в дружбу, в хорошую и крепкую дружбу, но приказы друга не могут быть подвергнуты сомнению, обсуждению или быть спущены на тормозах со словами: Да ладно командир. Нормальный мужик мы ему объясним. А я всё же остаюсь офицером и старшим ротной броне-группы. Так что приходится ставить барьеры и менять своё отношение. Проще говоря «включать «командира» это не нравится людям, но такова моя работа. Я не поступаю так со всеми. Некоторые понимают как устроена моя работа.  С некоторыми я сам выбираю путь  дружбы вместо управления как например с «Горой»,  «Тараном». «Гора» очень сильный и грамотный зам ком взвода, целеустремлённый и авторитетный.   Чтобы это понять, можно просто проанализировать позывные взводов. 1 взвод «Пахан» — КВ, 3 взвод «Татар» КВ, 2  взвод «Гора» 3КВ. Его командир взвода взял позывной своего зама, а не свой собственный.   Тем самым Гора руководит взводом и ни «Пахан», ни «Татар», ни я, ни «Юпитер» не против.  Горе доверяют больше чем НВ.

«Таран»  лучший П/В в нашей роте. Он лучший механик и лучший водитель. Есть такие люди с которыми просто приятно общаться, есть общие темы, точки соприкосновения и интересы. По складу ума, характеру и целеустремлённости он не уступает «Горе» и легко бы возглавил взвод будучи солдатом. Но выбрал путь технаря и не каждый командир готов поменять такого технаря на такого командира.

С «Горой» я вижусь не часто. Он двигался в составе пехотной группы роты и живёт на своём КНП — с «Тараном» же они вместе с самого начала этих учений переросших в кровопролитную войну поставившую нашу жизнь на «паузу». Вместе шли эшелоном в Беларусь, вместе отмечали его день рождения в желтой зоне Чернобыльской катастрофы. Ну как отмечали: я подарил ему пачки сигарет и стакан кофе на станции разгрузки, а потом поздравил ещё раз перед сном в рваной палатке. После того как улеглись и «Таран» сказал, что лежит в палатке и видит небо через дыры. Вместе шли колонной к границе Украины, ночевали в Припяти, проезжали Чернобыль, уходили от обстрелов РС 30 в Антонове в день прибытия колонны на аэродром.

Это был не первый наш обстрел, но первый который принёс смерть. В Антонов мы зашли практически с сухими баками. Можно сказать на парах. Под миномётным огнём колонны маневрировали, уходя от мин. Когда 4 машина заглохла у неё попросту кончилось топливо, тогда другая машина на тросах вытянула её в ангар. Мы были счастливы, что прошли  без потерь. Ну за исключением моей командирской БМП. Мы прибыли в АЭр Антонов нас прострелили в зад свои же. Во время ночёвки на перекрёстке Иванково ст. Соколы нам в зад выстрелил сосед слева. Он крепил электроспуск на ПКТ и случайно дал очередь прямо по силовой. Когда я понял, что произошло, я вылез из башни и нашел этого бедолагу наводчика, его лицо исказилось ужасом. Тогда я протянул ему руку и сказал спасибо. Читая в его глазах полное непонимание, я продолжил: «Видишь куда ты попал?» А выше башню видишь? Вот в ней  сидел я, а у меня жена, ребёнок инвалид, а вот слева сидел мой напарник «Крикун», у него дом в Ростове, семья, пожилые родители. Спасибо, что не попал в нас. Забрал у него пачку  сигарет и ушел. Правда, минут через 10 мой Л/В развивая успех,  слил у него канистру топлива, но это уже мелочи. Мы были живы, машина тяжело раненая, но не мёртвая.

И вот мы счастливые, целые и невредимые добрались наконец до пункта «Б» почти трёхсуточный марш с незначительными остановками, сном под бронёй и пересечением трёх зараженных зон, наблюдением  за боем армии и ВСУ был завершён.

Ныне покойные «Опора» и «Патриот» выстроили технику в колонну на узком месте зажатую между 9-ти этажными домами и бетонным забором. Их не в чем обвинить.  Они были не опытны также как и мы. Тогда делали так, как умеешь.  Я с искренней улыбкой погнал на броне БРД  «Тарана» и беззаботно рассуждал о том, как хорошо просто вытянуться и полежать, а не спать в башне БМ. Когда «Опора» приказал нам залезть под броню, нашему возмущению не было предела. Мы действительно устали и были уверены, что находимся в безопасном месте. Через 2 минуты по нам сработали РС 30. Обстрелы преследовавшие нас на протяжении трёх дней, загнали нас. Где-то в колонне грянул взрыв. Из под брони я увидел, как через 3-4 машины от нас горела БМ. Огонь вырывался из центра машины. Прямое попадание. В двух метрах  правее нашей машины догорала воронка от другого снаряда. Обстрел не прекращался. Под бронёй МД -ки нас сидело трое: я, «Таран» и «Нохча». «Нохча» был обычным русским парнем тихим, добрым и трудолюбивым. Но своей чёрной бородой и в шлеме был похож на чеченца с добрыми глазами. Нохча молча сидел в углу с огромными глазами. Наши с Тараном глаза были не меньше. Выглядывая из-под брони, я увидел  как часть экипажей напуганных и растерянных бегала за «Крикуном», который уже на тот момент ветеран четвёртой войны, был растерян не меньше остальных. Мысли путались даже конкретных мыслей не было вообще. Я сидел обняв свой АК-и всё. Абсолютная темнота в голове ни чего не пролетало перед глазами, голова просто не работала, я был в ступоре.

— Командуй! — услышал я крик «Тарана» вернувшего меня в реальность.

— Что командовать?! Что делать?! Варианты?! Я могу уехать в ангар, откуда мы приехали. Голова включилась и начала работать на 110% но опыта таких решений я ещё не имел. Варианты: 1. Вылезти из-под брони и бежать как все к «Крикуну» — он опытный и возможно знает, где укрываться в таких ситуациях?

2.Оставаться на месте. Вариант не плохой. Напоминаю, я тогда ещё верил в нашу броню. Глупо – вспомнил горящую машину за нами. 3. Уезжать, начав маневрировать и выйти из-под обстрела.

— Командуй! Дорогу помнишь?

-Да!

— Едем!

Дороги я не видел, но мы выехали из-под обстрела хоть и приехали совсем не в ангар, а встали прижавшись у одного из административных зданий аэропорта.

Высунувшись из-под брони, в разбитое окно здания я увидел «Опору» и его зама «Патриота». Там же был экипаж 4-й  БМД и 47-й. Они тоже догадались не покидать боевые машины, а вывести их из-под огня. Увидев меня « Опора» крикнул:

— Выезжай за этими двумя экипажами я им всё объяснил. Коротко и локанично. Большего и не требовалось. Я  запрыгнул в МД «Тарана» и направил его за другими БМ. Потом обстрел, КНП «Пахана», опять обстрел,  после оставления техники, перебежками уже пешком к КНП роты в главном корпусе аэропорта. В итоге подвал, далёкие глухие разрывы  мин и слова в темноте: «Скачени, Петруха  двухсотые». Чьи это были слова, кто их сказал не знаю. Это было не важно.

Моя колонна приехала на войну. Эта война не была похожа на  войны, на которых я не был. Наверно  все войны не похожи друг на друга. В каждой придумывают что-то новое в стратегии, тактике, замыслы, решения. Мы окрестили её войной артиллерии на какой-то день войны я толком не видел противника за исключением дня, когда на утро после гибели «Актана» к занятой нами девятиэтажке вышел украинский танк с группой пехоты ДРГ. Наши БМД – 4 могут сражаться с танком. У нас есть бесполезные в городе управляемые ракеты  и броня, которая простреливается в лоб из крупнокалиберных пулемётов калибра 12,7. Так что на них шансов у нас было не больше, чем выходить с вороным пистолетом против поезда. ВДВ не предназначена для ведения боевых действий такого рода вопреки расхожему мнению. Мы не захватываем большие населённые пункты и плацдармы, условные  рубежи, мы должны высаживаться в тыл врага, совершать рейды, захватывать аэродромы, узлы связи но нам здесь пути назад нет. Нет БМ, есть РПГ. Юпитер отправил группу гранатомётчиков из 4-х человек во главе с «Ханом» через зону частного сектора с целью уничтожить танк. ВСУ. На счастье танка или на наше счастье, но группа «Хана» и танк не встретились. Группа ВСУ отошла и ребята вернулись назад. Этот танк, как выяснилось позже, накрыла артиллерия по наводке ребят «Артека». «Артек» и его люди выручили нас ещё раз и наше взаимодействие принесёт свои плоды. Но пока не о них. Именно в тот день я увидел противника в первый раз, его технику  и его людей. Гранатомётчик ВСУ либо не очень умный,  либо очень храбрый стрелял по нашим позициям с крыши частного дома в прямой нашей видимости и это плохо для него закончилось. Два ответных выстрела из РПГ и несколько из СП завершили его обстрел. В остальном по крайней мере на нашем направлении это была артиллерийская война. Наши батареи и корректировщики против их батарей и корректировщиков. Корректировщиков противника  было больше в разы. В каждом доме, в каждом окне мог быть мирный житель вооруженный MEPS OFF LaLb и парой зорких глаз. Увидев скопление техники можно было просто сбросить в общую группу  в TELEGRAMM географические координаты. И если цель была подходящей, начинался свист и взрывы. В таких  условиях ещё и в городской местности боевые машины стали не опорой пехоты, а обузой. Загонять боевые машины в населённые пункты вообще не лучшая идея. Не верите – спросите у Майкопской бригады, у тех кто остался жив в тот день в г. Грозный. Поэтому не пехота шла за бронёй, а броня шла за пехотой. Ведь в окне многоэтажки мог сидеть не только «мирный» корректировщик, но и вполне боевой гранатомётчик. А после гибели «Актана» когда на третий день после того чёрного дня мы овладели новым рубежом мы вышли к месту того боя стало ясно, что наша десантная бригада вооруженная бронёй из облегченных сплавов для десантирования ни куда не годится. Часть машин  была уничтожена просто стрелковым оружием, что уж тут говорить о гранате, метком выстреле. Его ни БМД ни DM не держали и в лоб. Так что перед прохождением бронемашин необходимо было зачистить коридор и место стояния. Работать с пехотой приходилось и мне.

На следующий день после встречи с танком противника мы оставили девятиэтажку и двинулись, как говорят для овладения новым рубежом. Мы должны были продвинуться вперёд на 1 -1.5 км вперёд и выйти на рубеж условно обозначенный нами как площадь 5-й роты. Открытое место на трёхполосой автодороге и большим количеством торговых ларьков и небольшим местным рынком. Открытое место, где остались наши пацаны…. Перед началом движения я и  «Юпитер» допустили оплошность. План был достаточно стандартным: Для прохождения   роты с бронетехникой по населённому пункту делим роту на пополам и выдвигаемся разными маршрутами к одной точке. Впереди пехота, за ней техника. Мы не учли силу привычки. Наш личный состав не отвык от действий в составе полных взводов. Пехота люди «Юпитера» — боевые машины мои. При выдвижении броня ждала моей команды, а я ушел с пехотой вперёд. Не то чтобы я рвался возглавить действия пехоты. Но дело случая. Я просто стоял у забора, курил и прикидывал маршрут движения и опасные направления с мыслью о том что «Юпитер»  возглавит колонну, а мне самое место в середине боевого порядка. Я обернулся. Карандаши «Горы» и «Пахана» выстроились за мной. Уйти назад уже не вариант. Вперёд! В шахматном порядке! Кто по правой стороне наблюдают влево! Кто с лева– наблюдают вправо!

Прошли мы тогда  достаточно спокойно. Останавливали пару мирных, досмотрели несколько домов, досмотрели машину скорой помощи, на которой под прикрытием проблесковых маячков двое мирных везли к себе намародерствованное добро. Из ярких воспоминаний ещё только шальная мина посыпавшая меня осколками на излёте их сил. Правильно сказал как-то «Таран»: «Пуля дура, штык молодец, осколок мразь».

Больше всего людей полегло именно из-за осколков.

Мы вышли на указанный рубеж почти без выстрелов. А вот бронегруппе повезло  меньше по моей вине. Часть брони осталась наедине с самими собой. Пехота ушла забрав с собою только часть брони. Я до сих пор так и не высказал свою искреннюю благодарность «Тарану» возглавившему брошенную мной часть бронегруппы. Не выразил потому что когда они вышли на наш рубеж и нашли основные силы роты, сходящий от «Тарана» мат обращённый ко мне не дал мне даже возможности вставить слово в его монологе. Быть может он прочитает мою благодарность и извинения здесь. Если из его текста убрать мою личную характеристику и нецензурную брань – произошло следующее. Экипажи машин дозаправляли машины из бака вышедшей из строя 40-й машины и потеряли нас  из виду. Выдвинулись за людьми «Ракабы» выходивших на тот же рубеж третьим маршрутом. «Рамадан» прошел, а наша броня попала под обстрел крупнокалиберного пулемёта противника. Не могу точно описать все действия «Тарана», но в целом именно ему выпала доля организовать экипажи, не дать им поддаться панике и именно он поставил задачу «Малому». Ну как поставил примерно так: — Да не вопрос! Сейчас устрою им музыку АС ! DC!

«Молодой» не раз говорил, что он заговоренный и не ошибался. Он сжег башенный кран в будке которого сидел пулемётчик. До сих пор не представляю как а главное зачем они затащили крупнокалиберный пулемёт типа «КОРС» на башенный кран. В принципе и не интересно. Та огневая точка была сожжена. После этого случая мы с «Юпитером» решили, что бронегруппа моя, я ни на шаг от неё, они от меня.

Рубеж был занят, через два дня после гибели «Актана» мы  вышли к полю битвы. После уничтожения танка кошмарившего нас в девятиэтажке, противник отошел. Но факт оставался фактом -бронетехника в городе бесполезна, а при условии постоянных миномётных обстрелов мы не выставляли технику на позиции, а готовили заблаговременные места для  БМ прятали подальше, чтобы сохранить их. Восемь боевых машин и один БТРД, 8-100мм орудий, 8-30 мм орудий, 10 ПКТ были бесполезны. Бронегруппа превратилась в обоз, караван, такси. Во что угодно, но не в грозное оружие.

Внимательно прочитавший, и выбравший этот материал из дневника «Комиссара»

А. Перепелятников