Книга «В одном строю». Глава 35. Лукьянов Василий Сергеевич

Военный строитель 1960‑1963 гг

 

Родился в дер. Демехово Вырозерского сельского совета Заонежского района (бывшая градация) Карело-Финской ССР 31 июля 1941 года. Отец – Лукьянов Сергей Платонович – политрук, пропал без вести на фронте. Мать – Мартюхина Валентина Ивановна­– работала в отделе культуры Заонежского района.

 

В условиях военного лихолетья и послевоенного голода проходит детство Василия Лукьянова.

В 1955 году после окончания Вырозерской семилетней школы четырнадцатилетним подростком уехал в Петрозаводск, где работал на ДОКе, потом перешёл работать на флот. Работал в качестве матроса, рулевого моториста, помощника механика. Службу в Армии проходил в одном из ядерных центров Урала.

В армии получил квалификацию электрика и окончил вечернюю среднюю школу. После службы вернулся на флот и, отработав несколько лет на флоте, перешёл работать на берег.

 

С отличием закончил заочно Петрозаводский техникум железнодорожного транспорта по специальности автоматика-телемеханика. В настоящее время занимается журналистикой и общественной работой. Является Членом Союза журналистов России. Длительное время сотрудничает с одним из лучших журналов России – «Север» в качестве специального корреспондента.

Статьи и очерки В. Лукьянова публикуются в газетах: «Северный Курьер», «Губерния», «Карелия», «Наблюдатель», «АиФ» и др. Участвует в подготовке и съемке сюжетов про БМУ на ЦТ на каналах ОРТ, Рен-ТВ, «Россия», ТВЦ, «Московия».

Из книги «А Родина нас не забыла…»

В 1960 году, закончив навигацию, сдав судно под охрану, поехал домой в Петрозаводск, зашёл в районный военкомат. Товарищ майор меня «порадовал», что я, согласно статьи

В 119 Конституции СССР: «Служба в Вооруженных Силах СССР является почетной обязанностью гражданина СССР» – должен отправится на государеву службу, и торжественно вручил повестку. «Служу советскому народу, старшине и помкомвзводу». Я, несмотря на свои три «роскошных» перелома, заработанные в конце войны в 1945 году (перелом бедра, двойной перелом руки и травма позвоночника), не делал никаких попыток «закосить» и увильнуть от службы. Воспринимали мы службу действительно, как долг. Кто не служил, тех презирали, а женщины – особенно.

Хочу напомнить юношам, которые терроризируют родителей просьбами о том, чтобы достали справку об их непригодности к службе. Предупреждаю, ребятки, опомнитесь, вы сломаете себе всю жизнь, исковеркаете её.

18 ноября 1960 года в 16 часов от Петрозаводского вокзала отошел эшелон…

В общем, эшелон двигался в неизвестном для нас направлении и, соблюдая режим строгой секретности, большие города миновали ночью. На наш вопрос, куда нас везут, сержанты заявляли, что в солнечную Молдавию. Это они продолжали утверждать и тогда, когда мы миновали древнюю заснеженную Вологду, видимо, считая нас абсолютными дебилами.

Эшелон упрямо двигался на Восток…

Наконец, мы прибыли в «солнечную Молдавию», город Свердловск.

По поведению сержантов мы определили, что путешествие подходит к концу – они приводили себя в порядок после долгого путешествия. Наконец, наступил уральский вечер, наш эшелон, выгнув крутую дугу, взял курс на север. Ползли ещё 2‑3 часа. И вот раздался скрип, скрежет вагонных тормозов и состав остановился. Сержанты высадились первыми, потом десантировались мы. Прыгали в снежную целину, снег доходил до колена, и строились у вагонов. Вагон – взвод. Нашему взору представилась замечательнейшая картина, врезавшаяся в память на всю оставшуюся жизнь.

Город-призрак встретил нас радушно, мы оказались на ярко освещенных улицах современнейшего города с трёхэтажной застройкой, шли мимо музыкально-драматического театра, кинотеатра, красиво оформленных витрин магазинов. Несмотря на глухой ночной час, казалось, весь город вышел встречать нас на улицы.

Потом начались бараки, выстроенные строго в ряд, над одним из барачных городков светилась пятиконечная звезда, это была войсковая часть. Ворота её распахнулись, и наше воинство стало исчезать в полковой столовой. Потом нас повели в клуб, где мы опять встретились с вождём мирового пролетариата всё в том же октябре, и Василий Иванович с Петькой гоняли беляков по степям. Фильмы были одни и те же. Начали выводить в баню поротно … где нам торжественно вручали комплекты нижнего и тёплого белья, портянки двух видов – тонкие и суконные, ХБ довоенного шитья с отложными воротниками, на конце которых красовались чёрные ромбы-«ослиные уши» (у наркомов были точно такие, только малиновые). Сапоги выдавали на глазок, потом разменяетесь, потом приодели нас в ватные бушлаты и дали шапку со звездой. Когда процесс обмундирования закончился, мы друг друга перестали узнавать. Все мы были похожи на какие то мешки, если не сказать больше.

Не успели смежить веки, как в 5ч.30 мин. раздались крики: «Подъём».

…в одних рубашках нас выгнали на улицу, за час на улице пошёл снег и было очень холодно. Побегав по посёлку, вернулись на плац, и сержанты начали с нами разучивать 2‑й комплекс физзарядки. Потом был завтрак из «кирзовой каши», к которому никто не притронулся – все жили домашними калориями, и будут жить ещё две недели, потом будет не хватать еды и будут с тоской смотреть на проходную, не покажется ли машина с обедом?

После завтрака – построение, поверка. Потом нас вызывали в разные комнаты по одиночке, совали под нос расписочку о неразглашении государственной тайны сроком на 25 лет и любезно предлагали расписаться своей авторучкой.

После ухода гостей из спецотдела нас выгнали на плац постигать солдатскую науку, этим мы будем заниматься месяц.

Пока мы шлифовали своими животами плац, ротные писари решали нашу судьбу в ротной канцелярии, смотрели образовательный ценз, чем занимался на гражданке. Из призывников Карелии, Мурманска и Северного Казахстана формировались технические роты: это сварщики, монтажники, крановщики, слесари, слесари-сантехники, электрики, электромонтажники и другие необходимые стройке специальности.

Наконец, наступил тожественный день принятия присяги, дали нам в руки текст присяги и карабин, и мы зачитывали текст и подписывались. Потом был тожественный марш, натаскали нас в строевой очень хорошо, мы на параде ходили лучше ВВ. Потом нас построили в колонну, и нам пришлось топать до части 6‑7 км., другая часть была в городе рядом.

На стройку едешь, значит, инженер

Первый рабочий день. Утром построение на плацу, на трибуне – командир части полковник Немецких, командиры рот отдают ему рапорты и он обращается к нам, молодому пополнению. Он нас попросту называет «ребята» и объясняет, какие нас ожидают «прелести» на этой службе, и предупреждает о длительных и опасных командировках по Союзу.

Привёл нас сержант (отделение 20 человек) к прорабу Василию Михайловичу Мягкому – человек он был душевный отличный. Оказалось, Родине угодно, чтобы мы стали путейцами и построили ветку на новую строящуюся 7‑ю промплощадку. Он нас обучал, инструктировал и предупреждал об ответственности за излишнее любопытство, тем более весь город трясся от страха в ожидании визита генерал-лейтенанта Комаровского – ПГУ (Первое Государственное Управление) – начальника строительства всего атомного ГУЛАГа. У нас нашёлся умелец, который на гражданке работал путейцем, он и будет бригадиром. Работать нам приходилось за пределами зоны, в лесу. Были выписаны спецпропуска на отделение.

Командир роты капитан Лавринович, наконец, выправил в Первом отделе пропуск за зону, и осчастливил нас своим визитом. Результаты этого исторического визита для некоторых из нас имели судьбоносное значение…

Прошёл вдоль нашего строя и представился: «Вникайте, воины! Здесь я – ваш вождь и воинский начальник, и в обиду я вас никому не дам. Я – Иван Иванович Кочерга, ваш бригадир, и со всеми вопросами ко мне. Ясно?»…Он рассмеялся, начал дружески хлопать меня по плечу: «Уважаю толковых парней – на стройку едешь, значит, инженер».

На другой день сержант привёл нашу группу из 5 человек к шефу Кочерге Ивану Ивановичу, и он представил меня сварщику Николаю Кувшинову. Мы быстро подружились с Николаем. С Николаем я прошёл стажировку в течение двух недель, сдал экзамен и стал работать самостоятельно. На сварке я проработал около 2-х месяцев и сумел настроить против себя одного товарища, старшего электрика участка, он был гражданский, уже в годах, Кубло.

…Электрик была самая дефицитная специальность в этих городах, их перемещение и демобилизация контролировалось командованием дивизии, что на практике значило – дембель после 25 декабря. Электриков демобилизуют в последнюю очередь.

 

 

 

В. Лукьянов (справа) и А. Чилингаров

Сначала было нелегко, не хватало опыта, тут я хочу вспомнить помогавших мне в становлении земляков-электриков Виктора Карпеченко из Пудожа, Михаила Костюкевича из Петрозаводска, Геннадия Ермакова из Казахстана. Они помогали мне на первых порах. 15 лет нет уже Карпеченко, Гену Ермакова мы похоронили на Урале – попал под напряжение. Он был грамотный специалист – окончил техникум по автоматике в Казахстане. С Виктором Карпеченко мы будем дружить всю жизнь, ездить друг к другу в гости…

Вернёмся на службу в шестидесятые. Бывали, конечно, и курьёзы. Как‑то летом в воскресенье дежурю один на участке. Жара. Делаю обход, проверяю своё хозяйство и вдруг замечаю чёрную «Волгу». «Волгами» там никого не удивишь, на соседней 6‑й промплощадке их стояло множество, как на самом «ГАЗе». Невдалеке прогуливался среднего возраста мужичок приятной наружности.

…Я скромно спросил у Пети, кем он работает, он скромно ответствовал: «Главный энергетик строительства». Он очень тепло отозвался о нашем главном энергетике Козине И. С., очень много рассказывал об этих зонах, он везде успел побывать и много видел…

Служба у нас шла своим ходом, солдаты уже немного освоились в довольно жёстких условиях армейской жизни. Полк у нас иногда достигал 2 тысяч человек, располагался он в районе Шестой промплощадки. В нём было 13 рот по 160‑200 человек каждая рота, потом, правда, его разделили.

Кстати, об уральских женщинах. Они трудились вместе с нами на участках: и молодые и в годах, работали и семейные. Они к нам, солдатам, относились с теплотой. У меня, бывало, даже гимнастёрку домой брали: штопали, стирали, пуговицы пришивали. Когда наступала осенняя пора, созревали ягоды, грибы, кедровые орехи, то в понедельник они приносили и варенья и соленья, и орехов целые пакеты и угощали нас, не всех конечно, но электриков не обносили. И мы отвечали им тем же: ездили к ним на квартиру счётчики ставить, приёмники и телевизоры «Рекорды» и «Рубины», ремонтировать бытовую технику они к нам привозили, делали кипятильники и «жулики». «Жулик» – это такое устройство, состоящее из электропатрона, на который закрепляется резьба от лампочки, вставляются две трубки для подключения штепсельных вилок.

…мы очень много занимались строевой подготовкой, особенно перед Октябрьскими праздниками и Первым Маем. Гоняли нас сержанты до упаду, Лавриновичу нужно, чтобы рота на праздниках занимала первое место. Он использовал любой повод для занятия строевой.

Мы торжественным маршем проходили перед трибуной, покидали площадь по боковой улице, где нас приветствовали жители города. Некоторые пожилые женщины плакали, видимо, вспоминая своих погибших сыновей, а молодые кидали цветы. Потом три роты, занявшие первых три места, направлялись в Музыкально-драматический театр. Наша рота, естественно, занимала первое место, и ей командование вручало ещё и телевизор. В театре мы первые места уступали забайкальцам или вологодским, а сами размещались ближе к выходу, и для этого был свой резон…

В самой части было много работы. Мы строили ледники, столовую новую, дежурили по Управлению на разгрузку кирпича или цемента, не говоря уже о дежурстве по части. В общем, скучно не было, в части от зари до зари – муштра и хозработы.

Вот что говорит по этому поводу министр Минсредмаша с 30‑летним стажем Ефим Славский: «Основная тяжесть строительных работ по возведению атомных гигантов до начала 1950‑х годов лежала на плечах военных строителей и заключенных. Офицеры и сержанты, значительная часть которых прошла войну, имели достаточную командирскую подготовку, однако, они не обладали практическим опытом организации и ведения строительно-монтажных работ. Учиться приходилось на ходу. Сегодня приводятся различные цифры о численности «спецконтингента», работавшего на сооружении атомных объектов. Нередко утверждается, что атомные города возводились исключительно трудом заключенных – «стоят на их костях». Это, конечно, преувеличение. Правда же заключается в том, что «спецконтингент» внёс весомый, но, отнюдь, не решающий вклад в строительство предприятий атомной промышленности. В июле 1947 года принимается решение о передаче в распоряжение Исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) строительства плутониевого комбината в Челябинске-40 (ныне г. Озерск) и предприятия по производству высоко-обогащенного урана газодиффузионным способом 16 тысяч заключённых. В конце 1950 года при строительстве завода № 813 и города Свердловск-44 (ныне г. Новоуральск) использовался труд около 18,5 тысяч заключённых. Это максимальная цифра. В последующие годы шло постоянное сокращение «спецконтингента», а число военных строителей и вольнонаемных рабочих росло.

Сила сильных. Город в скальных толщах

Когда я складываю воедино разрозненные куски открывающейся картины, то поневоле всплывают в памяти эпизоды читанного в детстве фантастического романа. И, кажется, будто ходишь среди руин взорванного на старте могучего звездолёта. И пусть его остатки тронуты ржавчиной, пусть сквозь них уже пробиваются молодые деревца – всё равно ты угадываешь его стремительные и величественные контуры, чувствуешь мощную пульсацию его двигателей, биение космических энергий его сердца-реактора. И уже твоё сердце сжимается от совершенного над этим чудом варварства. Ты с ненавистью глядишь на мерзких дикарей, устроивших торжище среди мёртвых дюз и вздымающихся к небу антенн, сделавших отхожее место в разбитой рубке управления, на распотрошённых останках электронного мозга.

Моя великая страна сейчас и есть такой взорванный на старте звездолёт, который готовился взлетать еще во времена моей юности, в 1980‑е…

Мы знаем ещё одно средоточие силы – огромную корпорацию атомного Минсредмаша СССР. Давайте возьмём только одну её частицу – подземный наукоград Красноярск-26, ныне переименованный в Железногорск. Посмотрим на него глазами моего знакомого журналиста Сергея Птичкина:

«…Эти небольшие населенные пункты являются не только центрами создания ядерного оружия, но и средоточиями высочайшего национального интеллекта, уникальных производственных мощностей и непревзойденных технологий. В своей совокупности они составляют одно из самых больших потаённых богатств России. Китеж-грады, истинное величие которых нам ещё предстоит открыть.

Из всех «закрытых городов» Красноярск-26 выделяется уникальностью почти во всём. Порой кажется, что создали его не земляне, а инопланетяне…

Когда после Великой Отечественной в СССР полным ходом шли работы по созданию ядерного оружия, возникла Идея. Именно с большой буквы, поскольку по сути своей та Идея была не менее грандиозной, чем весь атомный проект.

В Кремле посчитали, что американские «летающие крепости» все‑таки достанут до Арзамаса и Урала и разбомбят атомные центры, расположенные на поверхности земли. Сталин решил упрятать военные заводы под землю, взяв за основу опыт военной Германии. «Сумрачный германский гений» умудрился разработать технологию сокрытия в скальных породах огромных заводов, баз подводных лодок, даже целых аэродромов люфтваффе.

Летом 1950 года недалеко от Красноярска, в отрогах Саянских гор, был вбит первый строительных колышек….Самая тяжелая работа выпала на долю заключённых, собранных в специальный лагерь «Гранитный». Однако жизнь невольников сильно отличалась от гулаговского кошмара. Кормили вполне прилично, спецодежду давали хорошую, медицинское обслуживание было квалифицированным. За ударный труд поощряли снижением сроков, причём снижение было гибким, и зек, даже имевший срок в 25 лет, мог отработать его в четыре года… Если заключённый после освобождения оставался на строительстве и заключал договор, то судимость с него снималась, и после окончания контракта он уезжал на родину абсолютно «чистым». В «Гранитном» были одни уголовники, политических не привлекали по режимным соображениям. И, как вспоминают ветераны объекта, уголовники трудились с таким энтузиазмом и давали такую выработку, которую не смогли в последующем перекрыть никакие бригады коммунистического труда…

Примечательно, что смерть Вождя и амнистия для уголовных элементов холодным летом 53‑го сорвали намеченный срок введения секретного объекта. Первый оружейный реактор пустили в эксплуатацию только в 1958 году, хотя город построили в 1954 и тогда дали ему сразу два имени: Железногорск и Красноярск-26.

…В скальном монолите Атаманского кряжа пробивались какие‑то циклопические туннели и залы, в которых тут же начинался монтаж производственных мощностей ГХК – горно-химического комбината, нацеленного на выпуск оружейного плутония. Уровень секретности был таков, что самые всезнающие разведки мира – израильская, британская и американская – до последних лет понятия не имели о сути сокрытых в Горе тайн…

Какова общая длина и общий объем спрятанных в Атаманском кряже на глубине в несколько десятков и сотен метров дорог, цехов, реакторных залов и переходов, сказать трудно… Это в несколько раз превышает выработку Московского метрополитена…

Отдавать огромную подземную недвижимость только атомщикам было во всех отношениях нерационально, и в 1959 году в Железногорске основали филиал знаменитого ОКБ-1 Сергея Павловича Королева, пользовавшегося авторитетом в Кремле не меньшим, чем Игорь Васильевич Курчатов. В туннелях на большой глубине стали размещать особо тонкое ракетное производство, требующее полного исключения всех внешних возмущающих факторов. Не имеющее аналогов в мире, это ракетно-космическое производство под руководством Михаила Фёдоровича Решетнева выросло в передовое научно-производственное объединение прикладной механики (НПО ПМ), способное ныне решать задачи, непосильные больше никому в мире. Впрочем, посильные, но, за гораздо более высокую цену. Неизмеримо более высокую, при качестве продукции куда пониже.

…После основания филиала ОКБ-1, в Железногорск «хлынул» поток специалистов высочайшей квалификации из культурных центров Союза – Москвы и Ленинграда. Интеллектуальный уровень горожан в начале 1960‑х годов оказался… гораздо выше среднестатистического по стране. И с этим можно согласиться. Ракетно-ядерно-космический симбиоз создал в Красноярске-26 атмосферу, по сравнению с которой даже жизнь академического Арзамаса-16 казалась провинциальной…»

Здесь возник действительно волшебный Город Мастеров. Со своими, всегда посещаемыми библиотеками, театром, творческими кружками. Эту особую жизнь подземограда создавало то, что «он оказался, в отличие от всех остальных, полностью автономным. Этакий атомный непотопляемый линкор, имеющий на борту всё необходимое для полнокровной жизни. В Железногорске есть своя подземная АЭС, и проблем с дешевой электроэнергией не возникает.

За колючей проволокой сформировалась атмосфера какого‑то райского спокойствия и полной свободы. Внутри охраняемой зоны люди не были ограничены ни в чём. И работали и жили в своё удовольствие…

…Перестройку в Железногорске встретили на «ура!». Город и все его производства давно переварились в собственном соку. Требовался выход гигантской человеческой энергии, соизмеримой с ядерной. Специалисты ГХК и НПО ПМ готовы были предложить стране столько наработок…для разумной конверсии оборонного производства, что…будь в середине восьмидесятых кремлёвские «мудрецы» действительно по государственному мудры, сегодня бы каждый гражданин СНГ носил в кармане российский спутниковый телефон, имел в кейсе аппарат глобальной электронной почты, а на территории ГХК перерабатывались бы мировые ядерные отходы, оплаченные миллиардами долларов. В выигрыше были бы все. Были бы…».

Железногорск обеими руками голосовал и за Ельцина. Тогда казалось, будто он способен расковать технологическую мощь русского военно-промышленного комплекса. Потом наступило горькое прозрение. Но нас интересуют те чудеса, которые железногорцы хотели дать Империи.

«…Когда я впервые попал в бригаду спецназначения, то сразу поинтересовался: как сможет связаться с Центром группа, выброшенная, например, в Великобритании? Было это во времена существования ещё мощного Союза…

Меня заверили, что проблем не будет. Даже показали совершенно секретную тогда радиостанцию. Подготовленная к отправке очень большая информация сначала накапливалась в ней, а потом сжатым до мгновения сигналом уходила в эфир. Запеленговать и расшифровать передачу считалось делом безнадежным…

«Шпионская радиостанция» даёт уникальную возможность обеспечить надёжной связью каждый дом….Парадокс и абсурдность ситуации в том, что Россия, опередив весь мир в важнейшей сфере телекоммуникационных услуг, пока не воспользовалась своим приоритетом.

Лет десять назад (текст написан в 1997 г. – ред.) известная американская компания «Моторола» приступила к осуществлению гигантского проекта «Иридиум». Суть его в том, что планета должна быть окружена плотной сетью многоцелевых телекоммуникационных спутников, позволяющих обеспечивать компьютерную, телеграфную, телефонную и другие виды связи абонентам

В любой точке земного шара. Система дорогая и очень сложная. Даже на богатом Западе не всё гладко с инвестициями в столь глобальные предприятия…

И в России… В неблагоприятном для оборонной промышленности 1990 году, в период безоглядной кампании всеобщей конверсии, люди, причастные к военному космосу, решили поделиться малой толикой своих разработок с народным, как тогда говорили, хозяйством. Был задуман и в кратчайший срок осуществлен проект «Гонец»…

…Совершенно случайно я оказался рядом с кейсом-«дипломатом», навеявшим давние воспоминания о посещении разведподразделения ГРУ. Было это за многие тысячи километров от Москвы. Спросил, можно ли связаться со столицей? Без проблем, ответили мне и раскрыли «черный чемоданчик». Компьютерная клавиатура, большой экран на жидких кристаллах, миниатюрная антенна. «Набирайте любой текст, хоть целую статью, нажимайте на клавишу передачи, и вся ваша информация мгновенно окажется в памяти «Гонца». Через 20 минут спутник будет в зоне видимости Москвы и сбросит текст на абонента. Конфиденциальность гарантируем». Это звучало завораживающе и маловероятно, но так и вышло. Телеграмму в столице получили без малейших ошибок и очень чётко распечатанную. По факсу было бы быстрее, но качество и, главное, секретность передачи остались бы под большим вопросом. Да, было от чего ощутить себя в Сибири резидентом…

…Новая система гражданской спутниковой связи очень нужна сегодня всем гражданам России. Так и хочется призвать «Гонца» в каждый дом! Уже сейчас, при шести ретрансляционных спутниках, она позволяет работать в режиме электронной почты на всей территории России. Позволяет определять точку своих координат. Система очень демократична, доступна самым широким слоям населения. Она в десятки раз дешевле западных аналогов и уже сегодня может обеспечить самые необходимые житейские потребности.

Если же будут выведены на орбиты все 45 спутников, то Россия получит глобальную систему связи, дающую, среди прочих, следующие возможности: передача факсимильных сообщений, электронная почта, доступ в сеть Интернет… Любой гражданин России получил бы возможность послать письмо в любую точку Земли и через час получить ответ. В принципе, диалог на экране можно вести и в реальном масштабе времени. Отправляясь в дальнюю поездку, было бы полезно прихватить «шпионскую радиостанцию». Она всегда покажет местонахождение хозяина, даже в незнакомом районе, в случае чего подаст сигнал бедствия, опять же с выдачей точных координат…

Вы представляете себе то, как могла бы развернуть такой проект железногорцев Империя-Сверхкорпорация, которую возглавлял бы наш Орден? Запустить 45 спутников не представляло никакого труда для богатой страны. А дальше – создавалась акционерная русская компания. Мы могли, пока не подготовлены свои кадры финансовых управляющих, поступить, как китайцы – пригласить на хорошо оплачиваемую службу западных управляющих. Не отдавая Западу никаких пакетов акций. За несколько миллионов долларов Орден нанял бы приличную рекламную компанию. И у нас бы нашлись сотни тысяч покупателей чемоданчиков «Гонца» в Китае и Корее, в Индии и Иране, в арабском мире и в Индонезии, на Филиппинах и в Таиланде. И пусть бы США не пустили на свой рынок нашего «Гонца» – у нас бы находились рынки сбыта в Латинской Америке, Европе и Австралии.

Получать через несколько лет миллиард долларов абонентской платы ежегодно было вполне реально. А за счёт этого продавать в рассрочку такие аппараты и внутри страны. Ничего невыполнимого здесь не было!

Я знаю и о том, что железногорское НПО ПМ работало над геостационарными спутниками марки «Галс», с помощью которых можно обеспечивать даже цифровое телевещание.

Только спутники, а не примитивные услуги по их запускам, как ныне, могли принести Империи огромные деньги. Ещё в 1995 вспыхнул скандал по поводу того, что чиновники ельцинского Минобороны продавали на мировом рынке спутниковые фотографии через американскую фирму-посредника «Эриал имеджес инкорпорейтед», беря с неё 50 долларов за съёмку одного квадратного километра поверхности. Тогда как настоящая цена – не менее сотни. Огромный спрос на снимки выказали власти штатов, округов и городов, лесопромышленники, экологические организации. Австралийцы, голландцы, малазийцы, люди с Ближнего Востока – вот кто стал покупателями. Легко подсчитать, что съемка миллиона квадратных километров с помощью одного спутника давала русским сто миллионов долларов. Столько же, сколько продажа миллиона тонн нефти.

В том же Железногорске можно развернуть производство сверхчистого кремния – основы для производства электронных деталей. А это не только прорыв для нашей электронной индустрии, но и первостатейный экспортный товар! В сотни раз более выгодный, чем нефть. Не прекращая работать на оборону, Железногорск становился источником пополнения нашего богатства. И это всего лишь один закрытый город!

Города Минсредмаша – Минатома были, пожалуй, самыми яркими свидетельствами этого чуда. Красноярск-45, помимо обогащения урана и производства ракет для подлодок, делает и спутники разведки. А вот атомоград Навои в Узбекистане, в песках Кызылкумов, который начали строить в 1952 г., в шифрованной переписке имперских времен именовавшийся как «Среднеазиатский оазис». Здесь не только обогащают уран из руд Уч-Кудука, но и добывают золото, редкие металлы. Как писала газета «Правда», здесь свершилась настоящая технологическая революция. Шахтные стволы пробивались турбинно-реактивным методом. Обогащение руды велось самым малозатратным и чистым способом – извлечением урана из пульпы гравитационно-сорбционным способом с применением ионообменных смол. Это позволило комбинату выжить даже после гибели СССР. Комиссия Международной комиссии по атомной энергии (МАГАТЭ) в 1996 году, придирчиво обследовав здесь всё, пришла к выводу об исключительной экологической чистоте производства.

Сегодня в обжитом, уютном Заравшане 70 тысяч жителей. Проектировали его архитекторы из Ленинграда, Новосибирска и Ташкента. И там, где был безжизненный, унылый, печальный ландшафт пустыни, возник зелёный благоустроенный город… Во чреве горы Муртунау – а кратер углубился на 400 метров – нет никаких самородков. Напротив, руды здесь бедноватые, забалансовые. Но не было в бывшем Союзе золота дешевле и удачливее Заравшанского.

«…Сколько золота добывают в Кызылкумах? Как и в советские времена, цифра не разглашается. Известно лишь одно: всё золото, до грамма, у НГМК покупает узбекская казна по твёрдой цене, близкой к мировой. И всё оно идет на пополнение золотого запаса республики. Золото Узбекистана не лежит в казне под спудом. Часть его депонируется в швейцарских банках в виде неприкосновенного залога, под которые республика получает инвестиционные кредиты по выгодной ставке процента…» – писала «Правда», отмечая: с 1992 года добыча золота здесь выросла в 1,4 раза. Но ведь, то же самое могла сделать и Империя.

Похожий на Навои Чкаловск построили в Таджикистане. Кроме урана и золота тут ещё научились делать отменные искусственные алмазы. И вот Обнинск в Калужской области – родина первой в мире атомной электростанции (ещё сталинской), пущенной в 1954 году. Наукоград Божьей милостью, где и сейчас люди ещё пытаются создать экологически чистую энергетику, являют миру новые полимерные и конструкционные материалы. Как писала недавно «Независимая газета», в Обнинске работает отличный творческий коллектив. Например, Л. Фёдоров в нём изобрел метод сварки, которая соединяет проволоку или листы металла в доли микрона безо всякого шва. Д. Тютюников изобрёл гель, который очищает от радиационного загрязнения любые поверхности. Другой его гель очищает от ржавчины и окисления любой металл.

«За этой химией приезжают за тридевять земель, а вот наладить в родном отечестве серийный выпуск изобретений – до этого руки министерских мутантов не доходят.

Дай дорогу гелям Тютюникова – и отпадет часть забот по Чернобыльской АЭС, избегнут «ржавой участи» сотни тысяч автомобилей, сотни кораблей, нефтепроводы. Сварка Фёдорова сбережет стране доллары, которые сейчас идут на приобретение технологий, отстающих от фёдоровской на порядок. Но при этом руководящие мутанты лишатся прибыли – потока долларов…».

Здесь работает Медицинский радиологический научный центр во главе с Юрием Мардынским, где внедряется метод лечения раковых заболеваний с помощью рентгеновской «линзы Кумахова», о которой я уж столько рассказал ещё в «Сломанном мече…». Фокусируя рентгеновское излучение в точке, дешевая, по сравнению с западной, аппаратура позволяет «взрывать» раковые клетки, нанося минимальный вред здоровью пациента. Это никак не сравнить с варварской химиотерапией, которую до сих пор применяют даже на богатом Западе, где больного поневоле облучают всего, пичкая химикатами так, что он мучается страшными болями и лишается волос от лучевой болезни.

А Мардынский говорил мне: чудо-линзу можно будет применять и для операций на глазе. И только эта медицина могла сделать Обнинск поистине Меккой для десятков тысяч страждущих со всего света.

А подмосковная Электросталь, ныне доведённая до убожества? Ещё недавно здесь работал комбинат с семью новейшими дуговыми печами, делавший отличную сталь, из которой собирали корпус воздушно-космического корабля «Буран». Здесь после 1980 года, когда Запад объявил нам экономическую блокаду после ввода русских частей в Афганистан и прекратил поставки качественных труб – именно здесь освоили производство своих, ничем не хуже. Металл Электростали шел на нужды атомной индустрии. Здесь работал «Химпром», делавший лучшие в мире противогазные фильтры, спасающие даже от бактериологического оружия.

И что же сейчас? «Ведь нам не дают работать даже по законам рынка. Наш машиностроительный завод вынудили расторгнуть контракт эмиссары Международного валютного фонда. Дело в том, что мы выгодно торговали с Финляндией и Австрией. В результате упали чьи‑то акции на Лондонской бирже металлов, и вот сразу же последовали санкции МВФ…» («Завтра», № 48, 1996 г.).

Да ведаем ли мы до сих пор, какая мощь, какая необузданная сила скрывалась в этих городах мастеров? В какие дали необозримые могла нас вынести та русская, имперская сила?

Я знаю одно: корпорация Минсредмаша – Минатома, пусть и не свободная от множества недостатков, напоминала вот-вот готовое прорасти зерно, чей росток ломает камень. И если уж что и должно было украсить корону нашей Империи, стать жемчужиной в её россыпи корпораций – так это именно атомная промышленность. Минсредмаш изначально, со сталинских времен, создавали как ядро будущей суперцивилизации, объединив в одних стенах самую высокую науку, атомную энергетику, производство стратегического оружия и сложной техники. Как замкнутую, самостоятельную корпорацию. Сам Бог велит включить её в наш Орден. И если этого не додумались сделать «ленивые короли» Советской России, то обязательно свершат сие новые вожди возрождаемой Державы.

Так что же скрывалось за непроницаемой оболочкой секретности в ядерной цитадели, что вызревало в ее градах-Китежах?

Новейшие энергетические установки – безопасные реакторы типа ВВЭР-500, ВВЭР-1000, ВПБЭР-600, УВЭР-1200, МКР-800. Перспективные реакторы на быстрых нейтронах БН-600М – сверхэкономичные, способные работать на оружейном плутонии. Или модульные БНМ-170, из которых можно «набирать» станции любой мощности, заливая страну дешёвым светом и теплом. Без дымящих труб, без кислотных дождей, без удушения собственного народа ценами и ядовитыми выбросами. Без калечения тайги и тундры ради разработки нефти или газа.

Но, нет – захватившие власть нефтегазовые магнаты продолжают жечь в топках драгоценнейшее минеральное сырьё, выставляя за это огромные денежные счета всему народу. Сохраняя энергетику позавчерашнего дня.

Экспорт ядерной энергетики сулил русским захватывающие перспективы. С 2025 года в мире начнутся большие проблемы из‑за исчерпания нефтяных ресурсов. Примерно на полвека после этого атомные энергостанции будут пользоваться огромным спросом. Он начался уже в 1990‑е, когда Иран, например, испытывая нужду в твёрдой валюте, решил сократить потребление нефти у себя внутри и сделал ставку на АЭС. Точно так же поступила и Индия, у которой своего горючего сырья слишком мало. Всё больше надежд на ядерную энергетику возлагает Латинская Америка. Смотрите – на всём этом могли заработать мы, предлагая свои АЭС дешевле, чем Запад, на долгие годы, привязывая их покупателей к себе.

Посмотрите: неподалеку от Самары расположен закрытый Димитровград, который и поныне служит местом паломничества атомщиков всего мира. Здесь расположен НИИАР – Институт атомных реакторов. Здесь разработали революционный способ хранения ядерных отходов – в сухом виде, за который двумя руками схватились японцы. Ведь объём отходов атомной энергетики снижается почти в сто раз!

Здесь же разработали и уникальный способ зарядки реакторов АЭС. Традиционно в них загружают трубчатые циркониевые ТВЭЛы (тепловыделяющие элементы), в которых столбиком загружены урановые таблетки. При этом топливо в таких ТВЭЛах выгорает всего на 10 процентов даже на западных энергостанциях. После этого недогоревшее топливо надо вынимать из реактора, долго хранить, а потом перерабатывать для повторного использования. Всё это позволяет намного сократить издержки производства в атомной энергетике (журнал «Итоги» от 1 апреля 1997 г.) . В НИИАРе с помощью русской вибротехнологии придумали делать крестообразные ТВЭЛы, отчего их теплоотдача вырастает, а топливо в них выгорает с первого использования на 30 процентов.

Ельцинский режим не может использовать эти заманчивые возможности в полную силу. Он боится окриков США, когда речь идёт об Иране или Индии. Он не может кредитовать стройки, потому что деньги страны разворованы его присными, «чужими». Но Империя и её Орден действовали бы стократ смелее и последовательнее. И, если Бог даст нам победить, так будет действовать наш будущий Орден!

Именно мы, русские, сумели обойти весь мир, создавая с 1961 года космические ядерные установки – реактивные ядерные двигатели и бортовые электростанции космических аппаратов.

Я расскажу о них позже. Пока же ограничусь тем, что такая техника открывала дорогу к постройке межпланетных кораблей, к устройству орбитальных станций-заводов, к освоению богатств Луны. И даже к развёртыванию мощных военных спутников, которые обеспечивали русским возможность применять высокоточное оружие в любом месте планеты и засекать в океане даже самые скрытные подлодки врага.

Еще одна гордость русских атомщиков – САУ, силовые атомные установки для кораблей. Они сподобились сделать самые малогабаритные и экономичные машины в мире, работающие на перегретом паре. И можно ставить их на мирные контейнеровозы, дав стране флот будущего, сэкономив реки мазута, миллионы тонн нефти. Запад всё ещё отстает от нас в деле САУ. За всю историю он построил всего три мирных атомохода. Мы тут – монополисты мирового масштаба.

Опережая в этом деле всех, мы в Империи вплотную подошли к созданию плавучих, подвижных АЭС, способных насытить дешёвой энергией северные и дальневосточные земли страны. Основой их должны были послужить САУ наших ледоколов мощностью в 80 мегаватт. Только Балтийский судостроительный завод мог строить их по 2‑3 штуки в год.

А помимо этого, атомщики наши в последние годы СССР готовились начать производство малых электрохимических генераторов мощностью от 10 до 100 киловатт, которые могли обеспечить надёжное снабжение током, теплом и горячей водой целых поселков, разбросанных на необозримых просторах Северной Евразии. «Сердцем» таких мини-станций становились тепло-выделяющие элементы из распадающихся металлов, способные десятками лет давать тепло без перезарядки, превращая его прямо в электричество за счёт эффекта термопар, без всяких котлов и турбин. Эта техника, созданная для орбитальных аппаратов и межпланетных станций, должна была послужить народам нашей страны и на земле.

Что они давали нам? Каждый год наша страна вынуждена тратить сумасшедшие деньги ради того, чтобы за короткую летнюю навигацию забросить нефтяное топливо, продовольствие и массу товаров на Север и Дальний Восток. Так уж устроена наша страна: её главные природные богатства охраняются суровыми зимами, огромными расстояниями, бескрайними просторами безлюдной земли. И чтобы добывать золото Колымы и рыбные сокровища Камчатки с Курилами, чтобы рубить лес и добывать никель Норильска, разрабатывать якутско-архангельские алмазы или газ Таймыра, нам год за годом приходится вести настоящую битву – северный завоз.

Атомные чудеса способны уменьшить эти жертвы. Уже не надо будет возить миллионы тонн органического топлива в труднодоступные места – его заменят термоэмиссионные системы и плавучие АЭС. И добыча несметных богатств холодных земель принесёт русским новую силу, даст заработки сотням тысяч людей.

Минсредмаш работал на будущее даже своей высокой наукой. Здесь мы были мировыми законодателями мод. Город учёных Протвино в ста километрах к юго-западу от Москвы славился Институтом высоких энергий. Уже в пору правления Горбачёва в нём началось сооружение подземного 23‑километрового кольца-ускорителя частиц. Расчленение Империи остановит его. Но что давал нам этот ускоритель?

Программа работ по физике высоких энергий уже сулила целую гамму супертехнологий. Например, сверхпроводимости, создания быстродействующих русских компьютеров. Облучение страшных долгоживущих ядерных отходов АЭС интенсивными потоками нейтронов могло превращать «фонящие» тысячи лет радиоактивные шлаки в быстрораспадающиеся. Мы могли не отравлять планету жуткими могильниками.

Физика высоких энергий позволяет создать абсолютно невзрывоопасные АЭС, в коих процесс деления ядер подконтролен человеку от начала и до конца, где реакторы не могут пойти вразнос. Ибо деление ядер в них управляется пучком частиц из ускорителя.

Был создан проект быстрого освоения термоядерной энергии – план башнеобразной станции с толстенными стенами из фортификационного бетона и стали, внутри которой раз в 45 минут взрывались небольшие ядерные бомбы. Энергия их взрывов может передаваться потокам жидкого натрия, циркулирующего внутри башни, и этот натрий потом отдавал тепло во второй – водяной – контур, который, в свою очередь, приводил в движение мощные электрогенераторы.

Но что ещё ждало нас в имперском будущем? Возьмём ещё один «град Китеж» – нынешний Саров, а прежде – Арзамас-16 в Нижегородской области. Здесь, у холма на слиянии речек Сарова и Статиса, в 1950 развернули ВНИИЭФ – институт экспериментальной физики. Мировой центр ядерной науки. Здесь ещё в начале 1970‑х группа физиков под руководством Воинова и Синянского открыли эффект превращения кинетической энергии разлетающихся при делении урана осколков в лазерное излучение. Позже нашим удалось добиться впечатляющих результатов на БИГРе – большом графитовом реакторе. Оказалось, что принципиально можно строить атомные станции, в которых энергия распада ядра преобразуется прямо в световое излучение. Русская экспериментальная установка стала прообразом автономной световой станции, гораздо более современной и эффективной, нежели нынешние АЭС. Ведь они работают по принципу паровоза, сначала превращая воду в пар и посылая его крутить турбины генераторов. А здесь свет бесконтактно с радиоактивностью можно посылать прямо потребителям – обладателям высоко-технологичной техники. И одновременно появлялась возможность создания боевых лазеров с ядерной накачкой – оружия уже космических войн! Ведь наши разработали и проект небольшого ядерно-термоядерного светового реактора, способного работать на орбитальных аппаратах.

А ещё во ВНИИЭФ куётся оружие. Именно здесь создают самые современные ядерные заряды. Именно тут разрабатывают мини- и микроядерные боеголовки. Да только ли их? ВНИИЭФ ведёт огромную работу по совершенствованию обычных зарядов. Его физики разработали то, чему нет никаких аналогов в мире – заряды, которые взрывом своим сжимают и выбрасывают в нужном направлении металлическое ядро, летящее со скоростью в несколько км/сек. Пробивается любая броня, даже самая хитрая – с навесной динамической защитой, слоёная, с прокладками из керамики и обеднённого урана. Это – смерть любому танку или кораблю, это – превращение обычного гранатомета в неотразимое оружие. Но это – и заряды для акустических наземных мин, которые смогут сбивать ядрами низколетящие самолёты, вертолёты и крылатые ракеты (о мине «Темп-2» мы уже рассказали).

Во ВНИИЭФ помогали делать снаряды, крушащие полутораметровую броню. Боеголовки зенитных ракет, которые поражают врага направленным снопом осколков при взрыве. Боеголовки противокорабельных ракет «москит» комбинированного действия, которые не только пробивают борта кораблей, но и уничтожают всё внутри них объёмным взрывом. При этом ельцинские чиновники гордятся тем, что зарплата научных сотрудников ВНИИЭФ – 200 долларов. Жалкие гроши, за которые негр в Америке и посуду мыть не пойдет…

В последние перед 1991‑м годы на предприятиях нашего атомного концерна велась масса работ, сулившая Империи невиданный рывок. Создавалась отрасль микроэлектроники, которая выводила нас на мировой рынок. Появлялись производства архивыгодных на мировом рынке материалов – редкоземельных металлов и промышленных алмазов. Металлов и сплавов особой чистоты – скандия, осмия, вольфрама и молибдена. Технической керамики. Искусственных изумрудов. Озонобезопасных фреонов для аэрозолей и холодильной техники. Ионообменных смол – прекрасных катализаторов для резкого увеличения производства в нефтехимии, для которого не надо было наращивать добычу нефти. Химических источников электричества.

Нам есть, чем гордиться. По части технологии обогащения урана русские обогнали весь мир. Если на Западе пользуются диффузной технологией, то наши – центробежной, отделяя драгоценный металл от примесей в быстро крутящихся центрифугах. Оттого мы тратим на обогащение урана в 30 раз меньше энергии, чем янки.

Под стать технологиям и качество инженерного корпуса, отменность людей. Например, когда Горбачёв в 1989 году распорядился прекратить выработку оружейного урана на Уральском электрохимическом комбинате, там довольно быстро смогли освоить выпуск полезных товаров.

Например, аппаратов «искусственная почка», никель-кадмиевых аккумуляторов, способных работать в стужу и жару, кислородно-водородных генераторов электричества для космокораблей. Тут научились делать даже микроаккумуляторы марки «АА», превосходящие по качеству «варту» и «энерджайзер»: более долговечные, с неподверженной коррозии сердцевиной из никелевой ленты. Только всё это оказалось ненужным «обновляемой России».

Если бы Империя не погибла от рук всякой сволочи, то мы с вами могли стать свидетелями нового экономического чуда. При Горбачеве несколько лет ушло на конверсию оборонной индустрии на фоне пустых магазинных прилавков. И вот, когда Минсредмаш был, наконец, готов выбросить на рынок плоды своих мирных усилий, Империю убили, а потом уничтожили всякую возможность для отечественного производства «ядерным ударом» гайдаровских либерализаций, задавили дорогими кредитами банков и самыми тяжёлыми в мире налогами. Мы просто не успели увидеть того, что было готово к 1992 году.

А ведь атомщики наши смогли подготовить к выпуску набор современнейшей медицинской техники. Гамматерапевтических и радионуклидных препаратов. Рентгеновских и резонансных томографов – тех, что позволяют получать снимки-«срезы» человеческого тела в поперечном сечении. То есть, техники, которая раньше ввозилась с Запада только для «номенклатурных» клиник 4‑го управления. Помню, как два года назад моей матушке понадобилась томография. Её делали на импортном аппарате, по блату. А ведь мы могли иметь много таких машин – и своего производства!

Минсредмаш сладил прекрасную офтальмологическую аппаратуру и оптику для очков, технику для лечения рака и язв, аппараты «искусственная почка», из‑за нехватки которых в СССР умирали тысячи людей. Умирают от этого наши люди и до сих пор.

Когда изучаешь список того, что готовился делать наш ядерный концерн, и того, что было убито ельцинизмом в колыбели, тебя охватывает какая‑то смесь чувств горечи и гордости. Ведь всё это делали не в Японии или Калифорнии, не в «Мицубиси» или «Дженерал Электрик», а в Минсредмаше, среди родных берёз и речек. Делали не джоны и не камимуры, а русские Ваня с Петей. И должно было стоять на тех чудесах не «мэйд ин…», а «сделано в СССР». И если бы во главе страны стоял сильный да умный Вождь, то на месте Минсредмаша могла закипеть бурная деловая жизнь, и в его закрытых городах заработали бы сотни различных фирм, но не торговцев водкой и турецкими тряпками, а производительных.

Строились заводы по выпуску кварцевого оптического волокна и оптического кабеля, лазерных приёмопередатчиков. Держава должна была получить свою, русскую волоконно-оптическую широкополосно-лазерную связь, свободную от помех и надрывного крика в телефонную трубку. Для села Минсредмаш делал 425 типов установок по переработке молока. Расчёты показывали: эта техника позволит в полтора-два раза увеличить производительность труда в нашем животноводстве, завалить страну сыром и маслом, йогуртами и кефирами своего производства.

Вспоминаю сентябрь 1991 года. Тогда бежавший за кордон предприниматель Артём Тарасов прислал Ельцину устное послание на магнитофонной кассете на тему того, что делать с распадающейся страной. Я слышал эту кассету одним из первых. Тарасов говорил: «страна понесла тяжелое поражение в Третьей мировой войне. Но не всё потеряно. Мол, русские – очень квалифицированные и образованные работники, и они могут производить отличные товары. Даже те, которых нет на Западе. При этом у нас дешёвые (тогда ещё) энергоресурсы, низкие, по сравнению с западными, внутренние цены. Ельцин должен использовать это. Пусть доллар стоит много рублей, пусть ввозить товары в Россию из‑за границы будет невыгодно. Зато сюда придёт зарубежный капитал – чтобы на месте делать рубашки и видеомагнитофоны, автомобили и бытовую технику. Зато наша промышленность сама станет делать многое.

Этот еврей был действительно умён. И на примере Минсредмаша это видно очень хорошо. Ельцин выбрал другой путь: повышать цены и всё покупать за рубежом, ни черта не производя в России. Он начал воплощать план Запада по выведению из русских нации тупиц, от которых требуется только одно: ничего не делать, спиваться и только покупать, покупать, покупать всё чужое. Выпуская для этого нефтяную «чёрную кровь» из родной земли, щедро выкидывая на Запад лучшие умы. С эрой «демократии» пришли скоты, которые были просто уверены – ничего хорошего русские сделать не в силах.

Но я знаю точно: в недрах позднего СССР, под привычной нам оболочкой из грязных корпусов фабрик с пыльными выбитыми стёклами, вызревала совершенно новая промышленность. Индустрия будущего, начавшая расти, словно кристалл в густом соляном растворе.

Посмотрите только на то, что удалось сделать даже при ельцинском развале! Саровский ВНИИЭФ смог разработать прекрасные взрывные технологии для нефтедобычи, геологоразведки, строительства. Сумел построить завод по выпуску искусственных хрусталиков глаза из лейкосапфира…

Мне могут сказать: да ведь все эти вещи были очень дорогими. Разве могли наши крестьяне, например, покупать новейшие установки по переработке молока? Разве по карману были бы нашим больницам образцы минсредмашевской медицинской техники?

Можно продолжить эту критику. То же самое можно сказать и о другой технике, которую делали оборонные предприятия вообще всех отраслей, а не только Минсредмаш. Мол, наши граждане и при СССР‑то получали в среднем 200 с лишним рублей, и хотя это тогда равнялось (со всеми социальными благами) нынешним 500‑долларовым зарплатам, всё равно этого было слишком мало, чтобы русские имели мобильные телефоны от «оборонки» и чемоданчики от «Гонца». Да и директорам наших гражданских предприятий подчас было дешевле нанять четырёх рабочих, нежели покупать одного робота-сварщика.

А на это у нас было оружие, называемое модным ныне словечком «лизинг». Суть сего механизма в том, что есть компания, которая оптом закупает у заводов-изготовителей дорогую технику, а потом сдает её другим предприятиям в долгосрочную аренду-лизинг. Скажем, не хватает денег у авиапредприятия на новый самолёт – его можно взять в лизинг и постепенно выкупить, используя ежегодные амортизационные отчисления и прибыль. И точно так же в лизинг можно брать сложные рыболовецкие и грузовые корабли, аппаратуру связи, медицинскую технику, тракторы, установки по переработке молока и мяса – да вообще всё, что угодно.

В нашей схеме Империи-Суперкорпорации, ведомой Орденом, надо было создать несколько подконтрольных Ордену лизинговых компаний, вовлекая в них и сбережения граждан под хороший процент, и казённые деньги, и доходы от экспорта, и пуская, когда надо, печатный станок. Да-да, прибегая и к этому средству. Ведь, например, печатный станок пускают и в ельцинской Россиянии, да вот только деньги от этого, вместо того, чтобы литься в производство и оживлять его, идут в руки коммерческих банков, которые производства боятся.

Чисто технически ничего непреодолимого тут нет. Можно давать оборудование в лизинг под залог и личную ответственность арендатора. А стимулировать всё это – введением платы за вредные для здоровья рабочие места, казнями и карами за нецелевое использование амортизационных отчислений, грозящих лично директорам предприятий. Тогда и новую технику покупать будут, и роботов вместо людей на опасные производства ставить. Нет ничего несбыточного – были бы только воля, разум и своя, национальная власть.

Средства на то, чтобы взять атомную промышленность и закрытые города в состав имперского Ордена и профинансировать создание новой русской техноцивилизации у нас были. Они у нас есть и сейчас, только надо их умеючи достать. Например, провести операции по аресту нескольких сотен фигур правящей ныне в России воровской группировки, и «выжать» из них «добровольный перевод» награбленных денег с их секретных счетов на наши счета. Одновременно конфисковав всё их имущество. Для этого не обязательно подвергать их пыткам. Есть тьма средств…

Есть и другой вариант. Начать громкие уголовные процессы против тех, кто бежал за границу с награбленным, заявив Западу: либо ты выдаешь нам этих мерзавцев, и мы выжимаем из них награбленное сами. Либо – мы полностью отказываемся от выплаты внешних долгов по твоим кредитам. При этом мы сэкономим миллиарды долларов, которые сможем вложить в технологии будущего и перспективные проекты, которые позволят России разбогатеть. Можно пойти и на другой вариант: эти отбросы крупно задолжали России, а Россия – Западу. Так мы уступаем их долги Западу. Берите их деньги себе. В этом случае мы тоже сбрасываем кабалу долгов, высвобождая деньги на настоящее возрождение Великой Руси, на строительство новой Империи-Сверхкорпорации.

Так что не смешите нас утверждениями о том, будто у русских не хватало и не хватает денег на свою атомную индустрию. Дело – за самими русскими.

ДЕМБЕЛЬ НЕИЗБЕЖЕН, НО…

В этих городах, в основном, оставались только сельские жители с низким образовательным цензом: их прельщало наличие колбасы и винных автоматов на улицах. Они первое время могли использоваться только на стройке, и то на общих работах, потом многие из них закончат вечерние школы, техникумы, а кое‑кто и ВУЗы. Но тогда городу нужны были технические специалисты – и на стройку и на промплощадки.

Солдат, имевший 8‑10 классов образования и знавший зачатки химии, увидев выбросы коричневого дыма из труб 6‑й промплощадки – зловещий «лисий хвост», знал, что это выброс солей азотной кислоты, наличием колбасы не восторгался, а думал, как быстрей покинуть этот Атомный ГУЛаг.

А тут в 1963 году начали Качканар раскручивать – стройку ванадиевого комбината, вербовщики прямо в казармы приходили. Понятно, что руководству стройки не позавидуешь, вот и пытались всеми способами завлечь демобилизованных парней.

На вербовку «технарей» были направлены усилия властей всех уровней. Поскольку эта работа автобиографическая, то я описываю свои проблемы. Технари, в отличие от землекопов и бетонщиков, получали значительные суммы – на гражданке они и после армии этого не видели. Надо сказать, что в 1961 или 1962 году в стране был осуществлен переход с 7‑ми разрядной тарифной сетки на 6‑ти разрядную. Мы всё время повышали квалификацию, и разрядов нам не жалели, соответственно и денег. У меня, как старшего электрика участка, был уже в 1963 году 5‑й разряд по новой сетке. Если на «гражданке» потолок зарплаты 6‑го разряда был где‑то 100‑120 рублей, то там, у солдат, он по этому же разряду составлял 180‑200 рублей, а гражданские получали ещё «Уральский коэффициент» 25 %–40 %. Каждый год работали шестимесячные курсы повышения квалификации по техническим дисциплинам: сварщики, электрики, крановщики, слесари-тепловики и т. д., закончив которые, солдаты получали всесоюзное удостоверение, и им повышался разряд.

Вот в «дембильском» 1963 году я тоже был зачислен на курсы повышения квалификации, курсы были вечерние. И вот мы сдаём экзамены, в комиссии тьма экзаменаторов – спецы в гражданском и при погонах. В общем, это были не экзамены, а настоящий торг. Атомный Молох хотел заполучить наши безвинные души.

Дошла очередь и до меня. На все технические вопросы я ответил отлично, потом пригласили присесть к отдельному столу, за которым сидела группа гражданских во главе с красивой еврейкой Миррой Арнольдовной – начальником местного Управления Энергонадзора Минэнерго СССР.

…Мирре Арнольдовне надоело дискутировать со мной, и она довольно резко спросила меня: «А почему мы одни должны работать здесь, а остальным и дела нет?» Я объяснил, что вообще не знал ничего об этих городах,

Три года я отслужил честно. Резюме главы Энергонадзора было таково: «Лукьянов не хочет подписывать договор, поэтому квалификацию мы ему не повышаем, а оставляем 5‑й разряд» Мне выдали всесоюзное свидетельство 5‑го разряда, несмотря на то, что я отлично сдал на шестой. «Да, умом Россию не понять, и надоело ей уж верить» – сейчас великого классика можно трактовать уже так.

Я дослужил до конца ноября 1963 года и демобилизовался…

Трогательный день демобилизации наступил, ходишь – не находишь себе места. Молодые солдаты предлагают свои новые шапки на «дембиль», со многими уже подружились. Естественно, подбираешь по своему размеру. Сделка состоялась – нахлобучиваешь на молодого свою порыжевшую «кастрюлю», хлопаешь молодого по плечу и объясняешь, что шапка у меня заговорённая: за три года ни разу по физиономии не получил, несмотря на характер с юмором, любил розыгрыши…

Наша сейчас главная проблема – прорваться через Свердловск. Там в ту пору на вокзале и в аэропорту орудовали банды уголовников, связаны они были и с таксистами. Первую партию наших солдатиков грабанули в аэропорту – какую‑то отраву в водку подсыпали. Моего приятеля из Петрозаводска в полумёртвом состоянии без денег и документов выкинули за городом из такси. Бандюги определяли по погонам и бушлатам (строевые части демобилизовывали в шинелях), что эти парни едут из режимных зон, значит, у них есть копейки.

Поэтому, нас потом сопровождали до Свердловска офицеры – при них клали деньги на акредетив, естественно оставляя себе на дорогу. Потом они, чуть ли не под расписку, сдавали нас проводникам поездов дальнего следования. Нас сопровождал командир 2‑й роты, звали его Иван Захарович. И вот момент прощания с родной частью настал. У штаба стоит автобус, он нас отвезёт до 1‑й проходной, а там мы сядем на электричку. Из каждой роты к штабу подходят провожающие – кому ещё год лямку тянуть осталось, кому два – дают бумажки с адресами, приглашают к себе, если будем в их краях.

Когда мы сели в электричку, у меня буквально закружилась голова: то ли от ощущения свободы, то ли от ярких женских нарядов. В общем, до Свердловска ехал как пьяный. В Свердловске, выполнив просьбу командира части, расположились в воинском зале вокзала. Было поздно, провожали с «посошком» ребят на Казахстан, а на север оставалось всего лишь двое – я и физрук полка из Мурманска Иван Любавин. Иван Григорьевич уложил нас спать, турнув с места молодых, и сел нас охранять. Утром чуть не силком затащил меня в сберкассу положить деньги на аккредитив, и мы пошли гулять по Свердловску. Заходили мы и в кафе, угощались мы и в «автопоилках», но меру знали.

Потом капитан посадил нас на Ленинградский поезд и попросил проводницу смотреть за нами. На прощанье мы с капитаном выпили коньяку и пожелали дослужить до пенсии – он был уже в годах. Поезд двинулся, капитан махал рукой. Прощай, Свердловск-44, много друзей у меня там осталось, и три года жизни тоже там оставил.

…О Свердловске 44 мне даже думать запрещено: нас всё запугивали, и поэтому эти города незаслуженно забыты. Сейчас срок всех подписок кончился. Режим секретности смягчён, и народ должен знать об этих городах, защитивших страну в 1962 году, правду. Люди должны знать правду об этих городах, об их строителях, о подвигах учёных, «вольняшек», солдат и зэков, а их совершалось в этих городах больше, чем где‑либо. Отсутствие правдивой информации рождает только кривотолки, ложные представления о тех временах. Мы все уходим из жизни, но память о наших делах должна оставаться, вот поэтому я решил написать свои воспоминания о строителях и тружениках чудесного города Новоуральска (по старому Свердловска-44). Здесь нет никакой политики – это воспоминание 20‑летнего парня, солдата той тревожной поры и участника тех событий. Эти города не заслуживают забвенья, народ должен о них знать правду, какой бы горькой она ни была.

НОВОУРАЛЬСК СЕГОДНЯ

Вот как описывает современный Новоуральск Александр Шлапаков из города Сосновый Бор – участник тура по закрытым городам:

«Середина нашего тура проходила через город Новоуральск. Это был четвёртый «закрытый» город. Позади мы оставили первую неделю жизни на колёсах, а впереди нас ждала и радовала вторая.

Как всегда бывает – апогей короток, на этот прекрасный город нам, к огромному нашему сожалению, согласно нашему маршруту отводилось только несколько часов. Время пролетело быстро, однако, это не помешало нам пообщаться с очень гостеприимным мэром Фельдманом Валентином Егоровичем и руководством Уральского Электрохимического Комбината (УЭХК) в лице зам. Генерального директора Тугонова Юрия Николаевича и начальника отдела кадров Царегородцева Александра Николаевича. Прекрасный город Новоуральск расположился в средней части Уральских гор, на берегу Верх-Нейвинского пруда, по размерам более похожего на озеро. Это место находиться недалеко от Екатеринбурга, в красивом месте, на склонах гор. На этом месте в 1941 году начали строить заводы по производству лёгких металлов для самолётов. Строили их заключённые, военные строители и эвакуированные. Они возвели несколько посёлков из фанерных домиков, которые стали первыми строениями будущего города. Завод не был достроен, и 1 декабря 1945 года его передали в Первое Главное Управление при Совете Министров СССР. На базе уже построенного решили создать завод по производству обогащённого урана. Новое предприятие получило номер 813. С 1 января 1946 года Строительное Управление № 865 начало строительство завода.

Научным руководителем проблемы разделения изотопов назначили Кикоина Исаака Константиновича. Руководство велось из Лаборатории № 2 Академии Наук СССР (РНЦ «Курчатовский Институт») с привлечением большого числа исследовательских институтов и заводов. Для обогащения урана был выбран газодиффузионный метод. Первые специалисты проходили обучение на заводах-изготовителях оборудования и в Лаборатории № 2, в результате к 1948 году был подготовлен квалифицированный персонал для комбината.

В мае 1948 года была смонтирована первая очередь каскадов из обогатительных машин. Первые пуски оборудования выявили большие неполадки в оборудовании и в технологии. Обогатительные машины дорабатывались, но получить оружейный уран (90 %) не смогли. Из-за утечек, коррозионных потерь и большого выхода из строя компрессоров первоначальный продукт имел обогащение 75 %. Доводили продукт до нужного обогащения в г. Лесном и на «Маяке».

В июне этого года УЭХК будет отмечать 50 лет со дня выпуска первой продукции.

Постепенно технологию отработали, и стали получать уран с нужным обогащением.

Ещё до войны в лабораториях пытались разделять изотопы на центрифугах. После войны в Баку немецкие учёные занялись разработкой центрифуг, эту же проблему решал Кировский завод в Ленинграде. В результате, в 1960 году началось строительство первого в мире обогатительного завода с центрифужным методом обогащения. Пускали завод тремя очередями. В 1984 году полностью перешли на центрифуги, а с 1985 года комбинат целиком работает на энергетику.

Сейчас на заводе работает пятое поколение центрифуг. 31 июля 1997 года пущены первые блоки шестого поколения. На заводе есть три КБ, которые занимаются разработкой центрифуг. Современные машины делаются из пластика, армированного углеволокном, с частотой вращения n=1500 об/сек. Срок годности машин в наше время приходится продлять, и теперь он достигает 10 лет, поговаривают и о 15 годах.

Американцы хотели ввести у себя современный метод разделения на центрифугах, но ударились в крайность, и получили центрифугу высотой 12 метров и диаметром 0,6 метра. Такая машина имела ресурс 3 года, по окончании, которого надо было заменять все центрифуги. Эта затея оказалась дорогой, и они закрыли программу разделения центрифужным методом. Сегодня американские ученые бьются над методом лазерного разделения, но также безуспешно – на настоящий момент не существует промышленных лазеров нужной мощности и с продолжительным сроком службы, позволяющих достичь хорошего использования сырья. А пока они пытаются опередить наши технологии, на комбинате начали переработку отвалов, оставшихся со времён газодиффузионных машин и оружейного урана, т. к. они содержат до 0,5 % урана-235, а современные методы обогащения позволяют достигать 0,1 % содержания урана-235 в отвале.

В 1973 году начали продажу на экспорт гексафторида урана, для чего пришлось решить задачу сжижения UF6 в термостате, т. к. до этого продукт просто конденсировали в болоны (температура испарения гексафторида урана – 53° С), и к тому же западные требования к качеству и чистоте продукта были более жёсткими. Комбинат имеет тесные связи со многими фирмами Германии, Англии, США, Швеции, Франции, Италии и др. Первое время работали с сырьём заказчика. Позднее для этих целей стали использовать своё сырьё, поставщиком которого сейчас является Приаргунский горно-химический комбинат.

Определённые трудности испытывает комбинат с новым оборудованием. Приходится обеспечивать себя своими силами, т. к. после чернобыльской катастрофы был закрыт цех, занятый производством центрифуг на Горьковском автомобильном заводе.

В последние годы на комбинате налаживается выпуск новых видов продукции. Созданы морозостойкие аккумуляторы для севера, производятся металлические ленты для Ni-Cd аккумуляторов. По лицензии налажено производство катализаторов для нейтрализации выхлопных газов автомобилей, но сейчас возникла проблема со сбытом. Выпускали катализаторы на экспорт, но правительства западноевропейских стран ведут свою антидемпинговую политику, и теперь никто не хочет их покупать.

На заводе постоянно ведётся экологический контроль окружающей среды. Проверяются три среды на наличие радионуклидов, данные публикуются в местной прессе. У экологов большие опасения вызывают другие близлежащие предприятия (химическое заражение).

Есть в Новоуральске автомоторный завод – филиал ЗИЛа. Решение о начале строительства было принято в 1967 году, на нём предполагалось выпускать запчасти для автомобилей ЗИЛ-157К и ЗИЛ-164А. Первый двигатель был собран 4 сентября 1972 года. Постепенно завод повысил ассортимент выпускаемой продукции, а в 1977 году начался выпуск автомобилей, с этого времени на заводе выпускают автомобили: ЗИЛ-157К, ЗИЛ-131, ЗИЛ-130, ЗИЛ-4331.

В городе живёт 92 тыс. человек, из которых на комбинате работает 17 тысяч. Здесь наблюдается самая большая безработица – 3 тыс. человек – в Свердловской области и по ЗАТО. Пенсия, благодаря простой и интересной схеме, выплачивается вовремя. На момент нашего визита в городе было около трёх тысяч предпринимателей, 20 школ, Филиал № 2 МИФИ, медицинское училище, театр оперы, театр кукол «Сказ», два кинотеатра. Дошкольные учреждения посещают 4000 маленьких новоуральцев. В прошлом году закончилось строительство концертно-спортивного комплекса. Центральная городская библиотека была открыта в 1992 году в новом здании, и насчитывает более 170 тысяч единиц хранения. С недавнего времени началась работа по внедрению современных технологий, созданы компьютерные базы данных, осуществлено подключение к сети Internet.

В итоге, хочется сказать несколько общих, заключительных слов об этом городе. Новоуральск оказался ярким, сильным городом, чего бы там не говорили. Он прекрасно выглядит за стеной, оберегающей его от внешнего мира».

Вот так выглядит сегодняшний Новоуральск, в нашей памяти оставшийся навсегда Свердловском-44, кстати, истинное название его не знают бывшие военные строители и заключенные, а о Свердловске-44 нам было приказано забыть, но мы его никогда не забудем – это часть нашей жизни отданной этому городу-воину.

…Ознакомился с книгой и Президент России Путин В. В., и прислал мне благодарность за этот исторический труд. Книга получила диплом и является обязательной для изучения на историческом факультете нашего университета.

Пора, наконец, нам освещать «белые пятна истории» нашей Российской, их у нас с 17 года много накопилось. Не Россия, а сплошное «белое пятно», поэтому автор и стремится донести до людей, до будущих поколений неискаженный идеологическими бреднями небольшой отрезок нашей истории, чтобы знали о нашем времени.

Понятно, что каждый воспримет книгу по своему менталитету, и по тому, какова роль его в этом отрезке истории.

Так, бывший владелец голубой фуражки и малинового околыша – начальник режима ИТЛ, увидев обложку книги, откроет свой беззубый рот и задохнётся в яростном крике: «НИИЗЯ! Я бы из этого писаки в пятидесятом из ТТ решёто сделал». Потом будет названивать коллегам – заплечных дел мастерам – об этой книге.

«Заслуженный вахтёр СССР» – бывший обладатель голубых погон, любитель коллективной клубнички – прочитав книгу, криво усмехнётся «про меня‑то не узнают, что я там вытворял, наверно, уже всё забыли!»

Эти подвиги отморозков в погонах не забываются. Зальётся в судорожном плаче, сотрясаясь худеньким тельцем под больничным казённым одеялом, старушка – жертва «Заслуженного вахтёра СССР». Никто не забыт – ничто не забыто!

Тяжко вздохнёт и беззвучно заплачет, узнав от правнучки об этой книжке, участник Челябинского этапа Чары – Мраморное ущелье длиною 800 км. на уровне 2200 метров, в зоне вечных снегов в 1949 году. Этап был сформирован из заключённых Челябинских лагерей – 1500 человек для работы на первом урановом руднике в Мраморном ущелье Чита-2. Если зэк слабел (голод, нехватка кислорода), охрана тут же его расстреливала, закапывали зэки в снег и ставили «памятник» – палку.

«Наконец‑то и о нас вспомнили» – скажет парализованный старик – а, может, не всё ещё потеряно?».

Мой сверстник, истративший остатки мизерной пенсии в вояжах по аптекам в поисках поддельных лекарств, вспоминает недобрым словом современного Змея Горыныча – Зураба Грефовича Кудрина и его мерзопакостного наследника ФЗ-122. Вспоминая это чудовище, они вспоминают и его маму. Но, если старый треглавый Змей Горыныч действовал непрофессионально – грамоты не хватало, на саммиты не летал – сожрал русских душ намного меньше, чем современное чудовище со своим выродком ФЗ 122, этот большую территорию от русского духа освободил.

А вот министр финансов господин Кудрин, прочитав книгу, изречёт: «Ни при немцах, не пролезет!». Дадим людям настоящую пенсию – инфляция нас сожрёт». Так на то Вы и министр, чтобы эти вопросы решать, не всё же с коррупцией «бороться».

А когда господин Президент после кофе прочитает на один присест моё творение, задаст себе главные для России вопросы: «Как быть? Что делать?».

Отвечаю: «Любить Россию и её народ!».

Интересное

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *