Генералы ударных строек

Когда хочешь представить генерала, то перед глазами сразу же встаёт картина под общим названием «Война в Крыму – всё в дыму». И дело не только в известном полуострове. Война вместе с дымом могла идти где угодно, а без генералов какие войны!?

Но, как оказалось, столь высокое звание может быть с ними и несовместимым. А соответствовало должности исключительно мирной. Командование воинскими формированиями, ведущими строительство уникальных объектов. Атомными станциями, промышленными предприятиями, а порой и целыми городами в местах, в которых раннее и нога человека ступала ой как редко. Назывались они, как правило, ударными комсомольскими. Которых в основном представляли военные строители тогдашнего Средмаша.

Генерал здесь был всегда товаром штучным. Это в общевойсковых или там, танковых соединениях ими никого не удивишь. Пройди ненароком мимо здания штаба любого округа и обязательно встретишь военного с шитыми погонами с большими звёздами на плечах и красными лампасами на брюках. Да не одного. Здесь же, бывали времена, когда на всю нашу необъятную страну с парой – тройкой сотней тысяч любимого личного состава приходилась лишь одна генеральская должность. Да и то первичная – генерал – майорская.

В последние, скажем, четверть века, строгие, но не очень понятные, «кадровые соответствия» несколько ослабли. И «воины Средмаша» обрели возможность иметь в своих рядах уже двух генералов (а с учётом ещё существовавшего училища, то и трёх).

Но даже такая «щедрость» властей вряд ли сказалось на авторитете этого звания в наших рядах. Оно по – прежнему было уникальным.  Люди же, его имеющие, в большинстве своём, рассматривались, как лучшие по подготовке и морально – нравственным качествам. Знать лично, а тем более, служить когда – то вместе с таким командиром всегда было предметом гордости для абсолютного большинства офицеров.

Рад, что и мне, и моим собеседникам, оказавшим помощь в подготовке данного материала, выпала возможность служить на томской земле плечом к плечу с генерал – майором Николаем Грибовским.

Опущенные «уши».

Первая моя встреча с Николаем Владимировичем пришлась на осень 1978 года. Прошёл какой – то месяц — другой после назначения заместителем командира роты. Глаза широко раскрыты, планов — громадьё, собственной уверенности – ещё больше. Ещё чуток и станешь в собственных глазах настоящей «первоосновой бытия»!

Построил как – то роту, а денёк уже изрядно прохладный был. Но не страшно, щапки уже выдали, бушлаты.. Командую зычно: «Уши» опустить!». Бойцы головной убор долой и суетливо начинают развязывать клапана у шапок. В «командном восторге» не заметил поодаль стоящих двух офицеров. Один – наш, из управления полка. Другой – среднего роста, подтянутый капитан средних лет, в ладно сидящей новёхонькой шинели. Подзывают, докладываю. Капитан интересуется, мол, давно служите? А затем, неожиданно, интересуется, после какого института к нам прибыли? По – видимому, посчитав меня очередным «двухгодичником». И советует далее команды личному составу отдавать строго по уставу.

Возвращаюсь к роте, кляня себя последними словами. Попутно досталось и «всезнайкам – командирам» из родного училища. В уме, конечно же. Для них подобная команда была привычна, словно песок в пустыне. Или холод сибирской зимой. Во всяком случае, нам они её подавали постоянно. Вот и научился! Поинтересовался у командира роты, что за «капитан из управы»? В ответ —  офицер из производственного отдела, Николай Владимирович Грибовский. Человек строгий, но справедливый. Хоть и выходец из «двухгодичников», но службу знает споро. Да и сам не так давно ротой успешно командовал.

Не думал, что пройдет, не так много времени и в другом полку, куда меня скоро переведут, встречусь уже с майором Грибовским, заместителем командира части по производству.

Вейся красное знамя – символ наших побед.

Скоро пришлось столкнуться с ним вплотную. Помните, так называемое социалистическое соревнование? Одно из основных направлений армейской политработы. С вымпелами, флагштоком, на котором трепетал сшитый ротным умельцем флаг, поднятый  в честь победителей?  Предмет постоянного внимания всевозможных комиссий. Выцветал он под воздействием неблагополучных погодных явлений прямо таки стремительно, за чем уследить поспевали далеко не всегда. Вот и «катил» нам за такую неспешность «чёрные шары» очередной проверяющий!

Но где наша не пропадала! Взять тот же принцип определения сильнейшего. По команде с вечера из рот поступала информация о соискателях переходящего вымпела. И права поднять тот самый флаг. Была она через чур уж коротенькой. Фамилия бригадира и процент выполнения задания. И всё. Причём специфику труда мало кто учитывал. Даже зная, что бригада, к примеру, работающая на ЖБИ, всегда по набранным процентам окажется в лидерах. Надо ли говорить, как относились к такому вот «соревнованию» в том же производственном отделе? Или в ротах? Однако всё, как шло по накатанной, так и продолжало катиться дальше.

Мне, как секретарю комитета ВЛКСМ, конечно же, было не очень приятно видеть довольно равнодушное лицо Николая Грибовского при подведении таких вот «итогов». Однажды он попросил меня зайти к нему в кабинет и поинтересовался, устраивает ли меня такая вот работа? Потихоньку наш разговор перешёл, как сейчас любят говорить, в конструктивное русло. Причём, что удивительно, говорить  приходилось мне. Николай Владимирович больше спрашивал и, через какое – то время подытоживал сказанное. И, совсем по – отечески, видя мою запальчивость, чуть улыбался. Как результат – совершенно новое положение, в котором уже приказом командира определялась работа в данном направлении.

Так у нас в части сложился совсем другой подход к этой «обязаловке», и, казалось бы, занудную когда – то обузу, большинство стало рассматривать как самые настоящие итоги работы. Во всяком случае, подъём флага в честь победителей теперь стал мероприятием, который в ротах и ждали, и стремились быть в числе победителей.

И что ещё более любопытно, выцветших флагов над полковым плацем уже не увидеть. Потому как даже если подзабудешь сам, желающих напомнить появилось более чем достаточно. И не только из числа офицеров, но и комсомольского актива. Поднимать в качестве победителя выцветшую материю мало кому хотелось.

 

Социализм – это учёт.

Меня всегда восхищала память Николая Владимировича. И абсолютное владение ситуацией. Он помнил не только фамилии всех командиров отделений – бригадиров полка, но и отслеживал места их работы. Думаю, любой офицер в части знал, что лучше тогда ещё майора Грибовского обстановкой, отражающей работу военных строителей на производстве, не владел никто. Уже по прошествии немалого количества лет осознаёшь, насколько трудно в то время «быть в курсе». Когда обстановка порой меняется, подобно узоры из аляпистых стёклышек в калейдоскопе. Для себя же в то время запомнил одно правило – если не хочешь очутиться в «луже», выдвигая кандидатов либо в актив, либо на награждение, не ленись, посоветуйся с Николаем Грибовским. Уж он то не ошибётся!

Думаю, многие из командиров рот иной раз допускали известную самостоятельность в расстановке подчинённого личного состава непосредственно на стройплощадке. Причин на то много. Вот только последствия, а, следовательно, и ответственность возможны самые печальные. Как ни странно, но о таких вот «вольностях» заместитель по производству узнавал, если не первый, то в числе первых. И незамедлительно принимал меры. Они вовсе не всегда являлись административными. Или в виде жёсткого разноса. Порой хватало и обычной беседы.

Вспоминает подполковник в отставке Виктор Попов, проходящий в то время службу в должности командира роты:

«Однажды, по просьбе начальника СМУ, я позволил себе разделение бригады на два объекта. Согласовывать новую расстановку в полку не стал, думал, авось, обойдётся. Неужели заместитель командира полка полезет проверять роту, в которой внешне всё хорошо? Оказалось, ошибся.

Не прошло и суток, на вечернем построении перед отправлением людей в полк, Николай Владимирович отозвал меня в стронку и предложил рассказать ему, где мои люди работали сегодня. Естественно, сделав честные глаза,  «применив хитрость питекантропа», попытался рассказать сказку. Он меня вежливо остановил и затем сам рассказал мне, на каких объектах работали воины, где я схалявил, (потыкал как нашкодившего кота), приказав устранить замечания на следующий день. Больше его обманывать уже не пытался никогда».

Мне сверху видно всё – ты так и знай.

Стройка, на которой работал полк, была из категории специфической – таких нефтехимических комбинатов в стране планировалось построить всего два. Отсюда и постоянное внимание всевозможного начальства. А где оно, там без аврала и штурмовщины не обойтись. Надо ли говорить, что «манёвр» осуществлялся всё больше военными строителями, выполняющими самую трудную и не самую квалифицированную работу. Их же частенько начальство стройки рассматривало как «приложение» к вольнонаёмным рабочим. Надо же кому – то «подносить боеприпасы». Да и наряды по итогам месяца в ряде подразделений частенько «перераспределялись» в их пользу. Кто, скажите, заметит, когда самая аппетитная  часть  «пирога» вдруг оказывалась у вольнонаёмного состава? Ведь работали то вместе! Николай Владимирович всегда был противником такого вот «распределения» и, что немаловажно, жёстко требовал от офицерского состава.

Вспоминает подполковник в отставке Виктор Попов;

«Бригаду делить на части нельзя, бригадир, как правило, вольнонаёмный,  должен работать и «закрываться» с бригадой в одном наряде, смешанная бригада вольнонаёмных и военных строителей тем паче.

«Требования его достаточно просты: Наряд выписывается в начале месяца, соответствует квалификации бригады и командир должен принять все меры, чтобы выполненные работы соответствовали изложенным в наряде. При этом  работа выполняется в рабочее время, «Сверхурочные» не поощряются. Словом, КЗОТ — не бумажка, а закон, требующий неукоснительного исполнения.

Казалось бы, простые и понятные требования. Тем не менее, на деле нарушений было предостаточно. Порой получалось, будто на страницах прочтённой когда – то книги  «Республике ШКИД». Ну, когда «цыган» предлагал выбрать себя ответственным за выдачу хлеба и установить новые правила распределения — «старшей группе» горбушку, младшим тоже по «справедливости». В нашем случае, на стройке — бригадиру 300 рублей, остальной бригаде плановый показатель 110%  и 5руб 40 коп на дневную смену.

Подобных  вещей Николай Владимирович не допускал, на сделку с совестью не шёл, требовал, чтобы таким вот ушлым  бригадирам доплаты за руководство бригадой не платили, а порой  и просто военных строителей от них переводили на другие участки.  И к нему прислушивались на всех уровнях. Вот один из примеров. Однажды бригадиру совместной бригады кровельщиков, Николаем  Савченко один из мастеров предложил закрыть бригаду отдельно от входящих в неё военных строителей.  Тот, несмотря на заманчивость предложения, отказался, поставив меня в известность. Как оказалось ранее он, однажды, позволил себе подобное, но после мер, принятых его тёзкой, майором Грибовским, горько сожалел, и вставать на прежнюю скользкую дорожку уже не хотелось».

И таких примеров можно приводить десятки. Правда, до поры, до времени. Почувствовав и жёсткий контроль, и, что немаловажно, поддержку старшего начальника, подобная самодеятельность в подразделениях если и сохранилась, то носила исключительно единичные случаи. Да и то, с оглядкой на два крайних окна второго этажа здания штаба, за которыми и располагался кабинет Николая Грибовского.

Читая подобные «страсти», возможно, для кого – то в образе нашего героя останутся разве что «суровые нотки». Но, поверьте, это далеко не так. Мне до настоящего времени вспоминаются жаркие споры о футболе. Николай Владимирович, как истинный минчанин, не один год болел за тамошнее «Динамо». Он следил за ходом чемпионата, прекрасно знал состав, историю клуба, его сильные и слабые стороны и очень переживал за результаты. В начале 80 – х, если помните, они были, как говорят, «в ударе». А проповедуемый динамовским тренером Эдуардом Малофеевым термин «откровенный футбол», как оказалось, сегодня стал самой настоящей историей советского футбола. Мне, болельщику столичного «Торпедо», возражать Николаю Владимировичу было трудновато. Уж слишком много уступали тогда автозаводцы его любимой команде.

Кто хорошо знал Николая Грибовского, тот не мог не заметить прекрасное чувство юмора, присущее офицеру. Не забывалась в выражениях и служба. «Помни, Володя, — говорил он как – то мне, – политработник всегда вооружён и находится начеку. Ведь его оружие слово!».
Или рассуждения о карьерном росте и роли, как бы сейчас сказали, социальных лифтов.. «Зачислили в полк, пару месяцев в роте, затем комсомол, а там, и глаз не успел моргнуть, как на чёрной «Волге» с проверкой явился».
Но, сколько помню, никто и никогда не обижался и не таил обиду на Николая Владимировича.

Проверка боем.

Видя результаты работы заместителя командира полка по производству, каждый из нас, где – то в глубине души понимал – таких руководителей ждёт большое будущее. Вот только когда Николай Владимирович покинет полк, конечно же, было загадкой. А получилось, как обычно бывает в таких случаях, неожиданно.

Непосредственно в областном центре дислоцировался военно – строительный отряд, входящий также в состав нашего управления. Часть довольно специфическая. Махнул через забор и ты в городе! Сложности придавали и места работы личного состава. К  двум кирпичным заводам, печи которых горели круглые сутки, следует добавить и объекты в окрестностях Томска. Управление далеко, не всегда и выберешься на контрольные мероприятия. Если же добираться общественным транспортом из Северска, то как минимум часа полтора – два только на дорогу и только в один конец. С двумя, а то и трёмя пересадками. А как в те незабвенные времена ходил общественный транспорт, многие помнят. Думаю, можно назвать ещё не одну причину, что некогда передовая и образцовая часть томского УВСЧ стала его самым настоящим  «слабым звеном».

Вопрос стоял однозначно – как минимум командира там надо срочно менять. Сказать то легко, вот только где его найти, передового офицера, да ещё и с горящими глазами?! Репутация того отряда тушила их вмиг без всякого сожаления. Непросто остановить выбор и на умудрённых немалым служебным опытом офицерах. В первую очередь из — за довольно недальновидных «штатных расписаний», действующих в частях Средмаша. Получалось, должность командира отряда приравнивалась к армейскому комбату. А то, что от фактических обязанностей командира полка его отличало разве что на сотню – другую личного состава меньше, мало кого волновало.

Выбор больших начальников пал на Николая Грибовского. Тот, после недолгих раздумий, согласился. Хотя поводов для раздумий было хоть отбавляй. С одной стороны – передовой полк, отлаженный участок работы, авторитет в коллективе. Опять же, не самое далёкое его расположение. С другой – отстающий отряд с неизвестной спецификой. И по производству, и по дисциплине. А расстояния до дома таковы, что даже об обеденном отдыхе можно смело забыть.

Заставляло задуматься, что  неверный шаг, постигнутая неудача и о былых успехах можно забыть. Вплоть до снижения в должности или ещё хуже, последующего увольнения  с воинской службы.

Что удивительно, должностной оклад при этом заметно отличался от нынешнего. В меньшую сторону.

Сказать, что за несколько лет командования тем отрядом,  Николай Владимирович совершил невероятное, значит, не сказать ничего. Да, было трудно. Работать приходилось сутками, забылось даже такое понятие как выходной день. Уже в шесть утра служебный автомобиль, урча двигателем, ждал у подъезда своего хозяина. Знаю, потому что жил в то время с нашим героем на одной площадке. О том, когда он возвращался к семье, видеть не приходилось. Конечно же, не через восемь часов. Или даже девять.

Можно ещё долго перечислять все трудности, с которыми Николай Грибовский столкнулся за время командования отрядом. То же армейское хозяйство, которое если по объёмам и уступало полковому, то в перечне необходимых работ полностью соответствовало. Столовая, заготовки, коммуналка, медицина… Словом, всё и не перечислить. И ещё надо найти время на работу с личным составом, который был ой каким непростым, вникнуть в дела производственные.

Но, как говориться, глаза бояться – руки делают.  Креп и командирский опыт нового руководителя. Вскоре пришли и первые успехи.  Затем и вовсе перестали упоминать этот отряд в числе отстающих. А через два с половиной года «служба» позвала Николая Грибовского, теперь уже подполковника на ещё более высокую должность – заместителя начальника УВСЧ по производству. Где его ждали и новые свершения, и новые трудности, преодолевать успешно которые помогал тот бесценный опыт, накопленный им раннее.

 

 

Ты командир удалой, мы все пойдём за тобой!

Одной из отличительных черт Николая Грибовского было умение разглядеть в офицере скрытые резервы. Или, как говорят в армейских кругах, «изюминку». И дать возможность ему их реализовать.

Ведь не секрет, нередко служит офицер не один год.  Как говорят, звёзд  с неба не хватает, да уже и махнувший рукой на эти самые звёзды. День прошёл – и хорошо, до пенсии меньше осталось.  Отцы – командиры давно в покое оставили, понимая, что взять с него в итоге всё равно нечего. На службу ходит – и то хорошо. А задуматься, более пристально приглядеться к подчинённому то текучка, то собственное безразличие мешает.

Николай Владимирович был не такой. Он всегда бился за офицера, каким бы он не был,  до конца. Особенно эта его черта проявилась во время командования отрядом. Как результат – одни, видя к себе подобное отношение со стороны командира, просто обретали на глазах крылья. И практически на глазах проявляли недюжую уверенность и стремление к успеху, полностью меняя свой подход к службе.

Думаю, те же ст. лейтенанты Евгений Попов и Андрей Панько, и не только они, будут с благодарностью вспоминать своего командира — наставника, кто дал им возможность обрести в военной службе «второе дыхание». Именно он и проложил им дорогу к новым, ещё более высоким должностям и воинским званиям. И не только в военно – строительных частях.

Вспоминает подполковник в отставке Андрей Панько:
«У меня о Николае Владимировиче  самые теплые воспоминания!

Мы практически одновременно попали с ним служить в 1373 ВСО. Он командиром отряда, а я сначала замполитом роты, а через полгода командиром роты. Это воспитанный, эрудированный и принципиальный человек. Таких командиров я не встречал за всю службу! Никогда огульно не орал и не наказывал своих подчиненных. В общем, при нем ВСО из отсталого и распущенного отряда превратился в передовой и показательный.

Он сумел найти подход к каждому офицеру и прапорщику,  выявить сильные и слабые стороны каждого. Это командир, который всегда готов прийти на помощь своим офицерам и прапорщикам, оказать поддержку их семьям.

Всплывает в памяти один эпизод: будучи командиром роты у меня ушел солдат в самоволку. По негласным правилам все командование роты не уезжает домой, пока солдат не будет найден.

Грибовский всегда давал свою машину на поиски, в отличие от других командиров. И в этот раз, уже шел второй день поисков. К вечеру, вызывает меня Грибовский и предлагает съездить мне в Северск (а ты помнишь, что добраться из Томска в Северск тогда было сложно) отдохнуть, привести себя в порядок и пообщаться с детьми. Дал мне на это три часа и выделил свою машину».

Впрочем, немало примеров, когда Николай Грибовский являлся не только заботливым наставником, но и требовательным командиром. И офицер понимал необходимость проявлять такое же отношение к службе, как и его начальник. Яркий пример тому бывший заместитель командира отряда по политчасти Геннадий Лавров. Впоследствии сам возглавивший полк и добившийся довольно неплохих результатов.

Отдельная тема – тот немалый опыт работы, которым Николай Владимирович щедро делился с подчинёнными. И о котором многие и сегодня вспоминают с благодарностью.

В то числе и подполковник в отставке Виктор Попов:

«Его опыт работы очень помог, когда через годы сам стал заместителем командира полка по производству, не раз используя приёмы Николая Владимировича. Вот, в частности, один из примеров. Начальник стройки Пётр Пронягин, который бывало, позволял себе «солёненькие» выражения, в ходе совещания на сдаче довольно сложного по проекту жилого дома в Северске, устроил «вселенский разнос». Досталось и военным строителям.

Мол, недоделок воз и телега, деньги «выбрали», дом не сдали, платить нечем. «Говно бы с вами есть вместе, мне меньше достанется» — лютовал тогда заслуженный высокий начальник.  В ответ оправдываться не стал, а предъявил выписанный прорабами и утверждённый начальником СМУ наряд – задание. В котором, образно говоря, «три гектара» уборки территории и «два гектара» помывки не существующего пола.  Тон Пётр Георгиевич, выслушав, изменил, дав поручение действовать конструктивно. Деньги из резерва, оплата повремённо – премиальная, с нарядами не «химичить».

И это только один из примеров. И всего одного офицера, для которого «школа Николая Грибовского» стала и жизненной путёвкой, и руководством к действию.

Ведь слово руководитель, говоря языком нашего героя, происходит не от слов «рукой водить», а от слова «предвидеть». А умение Николая Владимировича  простыми приёмами разрешить проблемную ситуацию всегда и удивляло, и вдохновляло на результативную работу.

Недаром ведь говорится, что всё гениальное — просто.

Владимир Долгих.

Интересное

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *