Выпуск

Последняя глава цикла 60 лет назад

1. Госэкзамены

По прибытии в училище, все мы сразу стали готовиться к выпускным государственным экзаменам. Предстояло сдавать историю КПСС,  технологию строительно — монтажных работ и комплексную механизацию в строительстве, партийно-политическую работу и основы воинского воспитания,  Уставы Советской армии.

Наш помкомвзвода Лёша Градечный после завтрака приводил нас в классы и до обеда мы занимались подготовкой. Все преподаватели находились в учебном корпусе, и в любое время можно было к любому преподавателю обратиться за помощью или консультацией.

На стенде расписания занятий висел и график консультаций для всех групп. Я лично ни к одному преподавателю за консультациями не обращался, не помню, чтобы ходил к преподавателям и кто-то из ребят нашей группы. Более того, когда приходили преподаватели в группу на консультации и просили задавать вопросы, в классе долго стояла гробовая тишина. Не дождавшись вопросов, преподаватели сами начинали освещать вопросы, которые им казались самыми трудными. Консультации по Уставам вели командир взвода лейтенант Щербаков и командир роты.

После обеда и часового отдыха ежедневно проводилась строевая подготовка. Строевую подготовку вели сначала командиры отделений, потом в составе взвода — помкомвзвода  Градечный или командир взвода.

С двадцатого сентября начались госэкзамены. Председателем комиссии был приехавший из Москвы кто-то из офицеров  Центрального Управления  в/ч 25525.

Больше всего я боялся экзамена по истории КПСС. Боялся не потому, что не знал её, боялся того, что майор Осокин мог и тут мне припомнить наш с Петей Харитоновым прошлогодний розыгрыш, после которого больше трояка по истории КПСС я ни каких оценок не получал. Но опасения мои были напрасными. Принимал то экзамен майор Осокин не один, а в составе комиссии. Правда, после моего отличного ответа на вопросы билета, он задал мне несколько вопросов, на которые я тоже ответил и получил оценку «хор».

На хорошо сдал и остальные три экзамена.

Несколько человек ребят из обеих выпускавшихся рот с красивым почерком привлекли к выписке дипломов и заполнению приложений к ним. Поэтому мы знали, как идёт эта работа. К одиннадцатому октября все документы на нас были оформлены, ротные написали характеристики и командование училища отправило в Москву документы на присвоение нам званий лейтенант. Это должно бы состояться в течении двух недель не более. НО.

2. Ожидание приказа

Случилось не предвиденное. Семнадцатого октября в Москве в Кремле во дворце съездов, в сооружении которого принимало участие наше министерство и естественно военные строители нашего московского УВСЧ, открылся 22-й съезд КПСС. Грандиознейшее по тем временам событие, на котором тогдашний первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв в своём докладе озвучил программу построения коммунизма в нашей стране. К восьмидесятому году, говорилось в документах съезда, советские люди будут жить при коммунизме.

Съезд – съездом, но при чём тут мы, скромные выпускники Новосибирского военно-технического училища? А при том, что первичное офицерское звание по положению тех лет мог присвоить только лично министр обороны СССР. А он, легендарный маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский, сидел в президиуме того съезда. Съезд закончился только 31 октября.

Правда, очевидно, маршал после заседаний съезда  Министерство обороны посещал, решая самые неотложные дела, и  27 октября 1961 года подписал приказ за номером 0182  о присвоении нам воинских званий «лейтенант».

А до того целых  шестнадцать дней мы маялись в ожидании этого приказа. Нас свозили на окончательную примерку парадной и повседневной формы, которую шили в швейной мастерской Сибирского военного Округа. После примерки форму перевезли в вещевой склад нашего училища. Мы сдали на склад нашу повседневную форму одежды: шинели, шапки и сапоги. Взамен нам выдали всё бэушное ношеное – переношенное кем-то. Форма была без знаков различия и без погон.

Чтобы мы не сошли с ума от безделия, командование училища придумало нам занятие. Каждый день на крытых грузовиках нас возили работать в продовольственный склад Госрезерва. Склад этот представлял собою огромное пятиэтажное здание с железнодорожными путями во внутрь. Там на всех пяти этажах в огромных комнатах – холодильниках хранились туши говядины, свинины, баранины и всякой птицы. Некоторые комнаты до предела были забиты ящиками сливочного масла, разных сортов рыбы и консервов.

Внутри здания по системе отопления подавался хладоагент, и температура в складах и коридорах была -30 по Цельсию. Поэтому на выезды нам выдали ватные штаны, валенки, бушлаты, шапки ушанки и трёхпалые рукавицы.

По приезде в склад мы брали большие металлические на двух колёсах тачки (колёса под тачкой в центре) и перевозили ими туши говядины, свинины или баранины из вагонов в склады или обратно из складов в вагоны. Туши в складах должны храниться определенный срок. К истечению оного, их вывозили  на реализацию населению, а на их место помещались новые. На тележку мы грузили по 18 -20 полутуш говядины, около 30 половинок туш свинины, а баранину мы и не считали. Грузили тачки так, чтобы на оси её было равновесие, тогда её надо было только толкать по бетонному полу и всё. Через несколько дней на этих складах мы освоились, а видя, как работники склада воруют мясо, стали тоже припрятанными ножечками отхватывать от туш лакомые кусочки и возить их в училище. Вечерами на этажах учебного корпуса долго стали в окнах гореть огни, а по коридорам слышаться запах жареного мяса. Отхватывать мяско нас научили рабочие склада. С внутренней стороны ноги ватных брюк женщины и мужчины делали аккуратный разрез. Внутри к нему пришивался не малых размеров карман. Разрез на брюках делался так, что надёжно прикрывался складкой. Заезжая в лифт, рабочие из этого кармана вынимали острые длинные ножи, лихо отхватывали от туши плоский кусок мяса, совали его в потайной карман и точка.  Не знаю как, но однажды кто-то из ребят вынес половину тушки барана. Наш автомобиль накрывался двумя слоями брезента. Тушку сунули меж слоёв брезента крыши. Брезент сильно меж металлических дуг провисал, и тушка свободно выехала со склада через КПП склада, на котором строгая охрана тщательно машины и пассажиров осматривала.

По выходным склад не работал, так наши начальники нашли нам работёнку и на выходные. В одном из пригородных колхозов не успели убрать два гектара кормовой свёклы. А партийные то органы не дремали! Председателю надо было отчитаться за сто процентную уборку урожая кормовых. И тот председатель обратился к командованию нашего училища за помощью, пообещав училищу тысячу рублей. Деньги по тем временам очень даже приличные и командование решило  организовать на них праздничный  выпускной обед.

Нам выдали совковые лопаты, ломы,  мачатэ и за два дня ту свёклу мы из снега откопали, ломами выдолбили, откололи намёрзшую на плоды землю и загрузили в грузовики.

3. Выпуск

После получения известия о подписанном на нас приказе министра обороны, в воскресение 29 октября состоялся торжественный выпускной обед. Наш старшина столовой с бригадой поваров приготовили отличный праздничный обед. Все мы были рассажены за столики по 4 человека. В центре зала за столиком сидело командование училища во главе с полковником Шитовым Владимиром Тихоновичем. Кроме вкусных щей и второго на каждого курсанта на столы поставили по бутылке лимонада.

В конце поздравительной речи полковник Шитов предложил налить в бокалы лимонад и символически выпить тост за наше первичное офицерское звание. Все наполнили бокалы. Поднеся к губам свой бокал, полковник Шитов вдруг опустил руку с бокалом и с изумлением повёл взгляд по залу.

А дело в том, что в его бокале был не лимонад, как и у нас и всех офицеров училища самый настоящий коньячок! Видя, как все мы устремили свои взоры на нашего любимого начальника, Владимир Тихонович глубоко вздохнул и залпом выпил содержимое  бокала. Мы все дружно зааплодировали и тоже залпом, уже по-офицерски выпили.

На следующий день 30 октября, приехавший из Москвы заместитель начальника управления кадров в/ч 25525 майор Иванов приступил к распределению нас по воинским частям министерства.

Собрали всех нас в актовом зале корпуса и майор Иванов после поздравления со вступлением нас в офицерскую семью доложил сколько и куда будет направлено нашего брата для прохождения дальнейшей службы. Прежде всего он объявил, что 65 человек он направит в город Москву. Если есть у кого из нас в Москве родственники или возможность где – то пожить хотя бы несколько дней он попросил записаться.

За год до того дня мой двоюродный брат проживавший с родителями в Москве, женился. Родители разменяли свою квартиру и выменяли ему комнату в двухкомнатной квартире. Но более двух лет брат с женой жили в квартире родителей жены, а его комната пустовала. Но я в список для распределения в Москву не записался. И вот почему.

Ещё в сентябре того года работница оргстроевого отдела нашего училища, зная моё умение плотничать, попросила меня сделать ей ящичек для документов. Она пригласила меня в свой кабинет, показала подобные ящички. Я замерил и записал размер нужного ящика, увидел, как шатается стул хозяйки кабинета и отвисла дверка её стола, предложил всё отремонтировать. Отпросившись у Лёши Градечного,  я сходил в гараж училища, где была небольшая мастерская. Минут за сорок я сделал нужных размеров ящик, и попросил инструменты, чтобы произвести ремонт стола и стула в кабинете женщины.

И вот примерно в середине октября нёс я службу на КПП училища. Уходя с работы, та добрая душа сотрудница оргстроевого отдела, проходя мимо меня, остановилась и тихо произнесла:

— Андрюша, из Москвы пришла разнарядка куда и сколько вас направить для дальнейшей службы. Я могу записать тебя, куда ты желаешь.

Я тут же  спросил, есть ли места поближе к моему дому к Калмыкии. Она и говорит:

— Есть заявка на несколько человек в Астрахань -17.

—  Вот туда и запишите, пожалуйста, меня, — попросил я.

— Хорошо. Только о нашем разговоре ни кому, ни слова, — попросила моя благодетельница. Данное ей слово я не нарушил. Ни слова не сказал даже своему лучшему и ближайшему другу Пете Харитонову. Разглашаю только сейчас моим читателям.

Поэтому, когда майор Иванов стал нас распределять, я не записался ни в Москву, ни в какой другой город.

После беседы с нами в актовом зале майор Иванов перешел в оргстроевой отдел и стал там принимать нас по одному. Сначала шли те, кто направлялся в Москву, потом все остальные.

И вот подошла моя очередь. Майор посмотрел мои бумаги и говорит:

— Вас молодой человек тут уже определили, видимо по вашей просьбе в город Шевченко.

— Но я просился в Астрахань -17, — ответил я майору.

— Так это и есть город  Шевченко, — ответил майор.

— Это очень плохо. Дело в том, что моя мама, в семье которой я только один, получила серьёзную травму глаза и врачи из-за пыльной погоды у нас в Калмыкии,  настойчиво рекомендуют ей сменить место жительства. Поэтому я и попросился в Астрахань. Это рядом и она смогла бы ко мне переехать. А в Шевченко пыли ещё больше. Прошу ВАС направить меня туда, где климат будет более подходящим для моей мамы, — сказал я.

Майор Иванов немного подумал и сказал:

— Да. Шевченко вам не подходит. Сделаем так. Сейчас езжайте в отпуск. После отпуска приезжайте в училище. К тому времени здесь уже будет вам предписание, куда вам отбыть для прохождения службы.

4. К месту офицерской службы

31 октября начали переодевать нас в офицерскую форму. Третьего  ноября в пятницу начали переодевать наш взвод.  И надо ж такому случиться — Петьку Харитонова одели в новенькую парадную офицерскую форму, а на мне, стоявшим в строю и очереди за ним, из-за наступившей  вечерней темноты переодевание прекратили.

Полученное Петино, как мы называли,  «приданое» сложенное в подматрасник, мы притащили в казарму и стали думать – решать что делать дальше. Решили поехать в город. Там сначала  «обмыть» новую форму, а потом поехать и встретить со второй смены мою подругу Людмилу Фроловну.

Так и сделали. Первым делом припёрлись в ресторан «Восток». Петра, сияющего офицера, радужно встретил на входе швейцар, угодливо проводил его к гардеробу, помог раздеться, в фуражку брызнул даже одеколоном и протянул руку за вознаграждением, но у Пети — то денег ни копейки! Их нам ещё не выдали. Рублей пять у меня оставались от недавно полученного из «Советского воина» гонорара и я подошел к швейцару с намерением расплатиться за Петра, но тот, увидав одетого в поношенную шинель «бродягу», выпер меня за дверь.

Петя прошел в зал, присел за крайний к выходу пустой столик и уставился на дверь в мою сторону.  Я же в это время объяснял швейцару сложившуюся у нас ситуацию. Высокий седовласый дед внимательно меня выслушал и сказал:

— Раз такое дело, сделаем так. Пусть твой друг делает заказ, когда официантка всё принесёт, я с поста по своим делам отлучусь. Ты после этого входи в зал, быстро всё уплетайте и смывайтесь.

Так мы и сделали. Петя заказал пару бокалов хорошего вина и что-то из  холодных закусок. Официантка быстро принесла Петин заказ, дед-швейцар удалился, я быстро вошел в зал. Мы выпили вино, быстро опустошили тарелки. Потом я отдал Пете деньги и быстро вышел. У нас осталось ровно двадцать копеек.

На трамвае мы доехали до площади Дзержинского, там пересели на троллейбус, шедший в сторону городского аэропорта.

В троллейбусе кондуктор с Петра деньги за проезд не потребовала, военные тогда на городском транспорте ездили бесплатно, а с меня за проезд потребовала. Я вынул из кармана оставшиеся медячки и стал отсчитывать нужную сумму. Какие-то мужики стали выговаривать Петру, почему он не заплатит за бедного своего солдата. Я подыграл шутившим мужикам, сказавши: «Товарищ лейтенант дайте мне пять копеек, у меня не хватает». Петька вспылил как раскалённый самовар. Покрасневший он соскочил со своего места, подлетел ко мне и прокричал: «Я сейчас дам тебе по морде!» А обращаясь к возмутившимся пассажирам, он стал объяснять, что я такой же, как и он офицер, только сегодня меня не успели переодеть. Его переодели, но деньги ещё не выдали. А у этого паразита, он гневно ткнул в меня пальцем, деньги есть. Тут троллейбус подошел к остановке завода, где работала Люда, и мы быстро ретировались вон.

С проходной завода я позвонил в цех Люде, она пораньше отпросилась с работы. Когда вышла и увидела меня, оборванца, и Петьку, стала выговаривать, зачем я припёрся на завод в таком виде. Пришлось мне в оправдание рассказать ей, что после отпуска мне надо будет возвращаться в училище за направлением и мне нужно где-то оставить моё приданое на это время. Не таскать же его почти через всю страну туда и обратно. За разрешением оставить вещи у тебя, я и приехал. Моё оправдание сработало, Люда успокоилась.  Мы проводили её домой на улицу Земнухова, что находилась метрах в  пятистах от нашего училища и поплелись восвояси.

На следующий день, получив проездные,  суточные  и всю форму одежды с большим мешком — матрацовкой, пришел я на Земнухова. В субботу и воскресение Люда не работала и мы прекрасно провели с нею эти дни, а вечером в воскресение я с небольшим чемоданчиком отбыл на Родину в мою солнечную Калмыкию.

Отгулявши отпуск на Родине, приехал в училище, получил предписание отбыть в Красноярск-45 (тоже никакой не Красноярск, а Зато Ныне Зеленогорск), и убыл к месту моей дальнейшей службы.

К новому месту службы я должен был прибыть 14 декабря. Когда 13 декабря садился на Новосибирском вокзале в поезд, из одного из вагонов меня окрикнул Виктор Зверев. Он с женой ехал на службу в Красноярск -26.  Поскольку в тот день у меня был день рождения, я сходил в вагон-ресторан, купил бутылку шампанского. Потом прошел в вагон к Зверевым и мы ещё раз отметили мой день рождения. То был только 22-й, а в этом году буду отмечать уже аж 82-й день своего рождения.  Тот двадцать второй был в самом начале моей долгой, насыщенной самыми важными интересными и трудными событиями жизни, итоги которой этими моими воспоминаниями приходится подводить.

2021     А. Перепелятников