Шахматист
Рассказ

1

В далёкие семидесятые майором служил я в славном военно-строительном полку в Томске-7 пропагандистом. Полк в ознаменование 50-летия образования СССР был награждён юбилейным почетным знаком ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ за отличные производственные показатели и хорошую воинскую дисциплину. Дисциплина и производственные показатели полка были отличными, а вот культурно-бытовые условия в полку были плачевны. Меня, окончившего в то время Истфак томского госуниверситета, и бросили в этот полк для исправления положения дел. Начальник Управления войск полковник Сиротский Евгений Павлович сказал мне, напутствуя в беседе перед моим переводом из отдела политработы Управления в полк: «Ты сочинял представление на присвоение этому полку юбилейного почётного знака, так вот теперь иди в этот полк и доказывай, что он самый-самый».

В приспособленном под клуб помещении полка протекала крыша, проваливался прогнивший пол, некогда отличные театральные кресла зрительного зала пришли в негодность и частично были уже заменены простыми деревянными скамьями. Духовой оркестр полка играл на ещё довоенных трубах, которые годились разве что в металлолом. Кино солдатам показывали на одной ламповой киноустановке по частям. Прокрутит киномеханик одну бабину, перезаряжает аппарат следующей, и так далее.

На мои заявки на денежные средства для исправления положения дел начальнику отдела политработы полковнику Кузнецову Ивану Степановичу выделялось от полутора, до двух тысяч рублей на полугодие на все культурно массовые мероприятия в полку. И тогда я, длительное время временно замещавший замполита полка, записался и пошел на личный приём к начальнику Управления Химстрой Петру Георгиевичу Пронягину. Когда я доложил, по какому поводу прибыл и изложил ситуацию в полку с культурно-бытовым положением, Пётр Георгиевич вызвал к себе главного механика Управления и спросил:
— На сколько экскаваторов мы сделали заявку средств на этот год?
— На четыре, — ответил механик.
— А сколько нам сейчас необходимо их приобрести? — продолжил Пётр Георгиевич.
— Надо-то нам три, но заявки ж всегда на оду-две единицы сокращают, потому мы и заказали четыре.
— Хорошо. Тогда деньги на лишний экскаватор отдайте нашему передовому полку на приведение в порядок клуба.

Когда на счёт Управления войск поступило целенаправленно для приведения в порядок клуба войсковой части 11102 36 тысяч рублей, мне тут же и позвонил полковник Кузнецов и испросил, что за деньги и как они поступили на ваш клуб. Я доложил и выслушал истерический нагоняй за то, что обратился к такому большому начальнику не только через его голову, но и через голову самого начальника Управления войск. Я сейчас же доложу начальнику УВСЧ полковнику Сиротскому о вашем самоуправстве и попрошу вас за это наказать. Но Евгений Павлович Сиротский после доклада Кузнецова только и сказал: «И правильно сделал…».

Так появилась у меня на счету огромная по тем временам сумма и я немедленно начал действовать. Те огромные деньги надо ж было обязательно использовать до конца года. Я заказал для зрительного зала клуба за 9000 рублей новые кресла. Выписал на ДОКе брус и половую доску. Заказал, оплатил и через месяц получил из Ленинграда с завода ЛОМО новейшую киноаппаратуру, в Ленинград же заказал и быстренько получил новейший медный комплект духового оркестра с запасными комплектами кожи для малого и большого барабанов. Воины пятой роты привезли с базы УПТК стройки полный кузов бортового ЗиЛ — 130 рубероида и приступили к ремонту кровли клуба.

Рядовой нашей третьей роты Гайдэу, который сейчас в Бельгии на автомобиле MAN мотается по Европе дальнобойщиком, каждый день двумя рейсами своим КРАЗом навозил к клубу более 300 кубометров гравийно-песчаной смеси для засыпки в основание пола сцены и зрительного зала. Я мотался по Томску доставая, красный бархат и плюш для занавеса, задника и кулис сцены клуба. Смотался в командировку в Ленинград на завод ЛОМО. Уговорил проектировщицу кинообъективов спроектировать, а специалистов за несколько дней изготовить объективы для кинопроекторов, поскольку зрительный зал клуба был нестандартных размеров и стандартные объективы резкость давали только на третий ряд зала. Шестая рота очистила зрительный зал и сцену от старого пола и остатков кресел, вторая рота носилками занесли в зал и под сцену гравийно-песочную смесь и разровняли её, а первая рота, работавшая в комбинате ЖБИ, приступила к бетонированию пола.

Кроме того кошмара с ремонтом клуба библиотеки, наглядной агитации в полку и ротах, на мне ж ещё лежала и вся партийно-политическая работа в полку. И я так за то время умотался, так
устал, что стало давить в груди в области сердца, и в конце-концов скорая однажды прямо из полка увезла меня в военный госпиталь. Заведующий терапевтическим отделом госпиталя поставил мне диагноз острая стенокардия с рекомендацией курортно-санаторного лечения.

После госпиталя я закончил все ремонтные дела по клубу, с полковым художником Юрой Жоржеладзе обновил в полку наглядную агитацию. А уходя в октябре месяце в отпуск, попросил путёвку в санаторий.

2

Путёвку мне дали в санаторий нашего Средмаша в город Хоста. Главным врачом курорта Сочи был в то время академик, который вёл непримиримую борьбу с курением и отдал распоряжение курильщиков, страдающих желудочно-кишечными заболеваниями, медикаментозно не лечить. Питание назначать обычное. Настоятельно агитировать отдыхающих бросать курение. В большом Сочи на каждом шагу висели плакаты о вредности курения. Над въездом в шоссейный туннель, если ехать из Хосты в сторону Сочи, красовался плакат на красном полотне полуметровыми буквами: «Курить – здоровью вредить!»

Как только я вошел в фойе главного корпуса санатория и направился в кабинет регистрации прибывающих, ко мне подлетела в белом халате женщина и ни с того, ни с сего спросила: «Новенький? В шахматы играете?»
Опомнившись, я ответил женщине, что в шахматы играю, а что?

— Да тут у нас есть один отдыхающий, он инвалид войны, ему нужен напарник. Ну, скучно дедушке. Он хороший человек, если будете приходить к нему в номер поиграть, мы поселим вас рядом с ним.
— В принципе я поиграть в шахматы не возражаю, но я шахматист всего лишь любитель, — ответил я женщине.
А она, опережая меня, влетела в кабинет регистрации и крикнула женщине сидевшей за столом, — в седьмой номер этого мужчину!

Когда после регистрации я вошел в седьмой номер первого этажа, от удивления открыл рот. Это был двухкомнатный номер, с ванной, душем и туалетом. В спальной комнате большая красивая кровать, а в прихожей два шикарных кресла, на тумбочке в углу стоял большой цветной телевизор. «У меня же обычный номер, а тут люкс, в чём дело? Не напутали ли эти женщины. Не сдерут ли с меня доплату за эти хоромы», — подумал я и выглянул в коридор. Женщина, допросившая меня про шахматы, в это время стояла у комнаты 3 и тихонько стучала в дверь. Я высказал ей своё сомнение по поводу моего номера, но она резко махнула рукой и быстро выпалила, что всё правильно, быстрее располагайтесь.

Раздевшись, я стал из своего чемодана раскладывать вещи, и в этот момент в номер вошла та же женщина, села, приглашая и меня присесть в кресло и внимательно её выслушать.

Оказалось. Приехавший в санаторий инвалид войны, с очень слабым здоровьем человек, оказался злостным курильщиком. Лечащий врач, как и было заведено в санатории, стал настоятельно советовать ветерану бросить курить. Старик сказал, что бросать курить пытался несколько раз, но ничего не получилось. Тогда врач предложила старику помочь избавиться от вредной привычки несложным, но действенным лечением. Ветеран согласился и ему в процедурном кабинете провели сеанс иглоукалывания в правое ухо. Провели сеанс акупунктуры. Там есть семь точек, воздействуя специальной иглой на которые, курильщик легко избавляется от никотиновой зависимости. Но в ходе того лечения, очевидно, старику внесли инфекцию и его ухо в считанные часы распухло до огромных размеров. Вызванного в номер к ветерану врача, делавшего акупунктуру, матеря последними словами, дед едва не огрел своим костылём. Что тут началось!

В номер к ветерану сбежалось всё руководство санатория. Деда немедля на носилках отнесли в процедурный кабинет и стали делать нужные уколы, давать кучу таблеток. На распухшее до огромных размеров ухо наложили компресс. Из процедурного кабинета ветерана отнесли сразу в люксовый номер. Пищу стали приносить в номер. На столике в гостиной номера появилась бутылка дорогого коньяка и большая ваза с различными фруктами. Почти ежеминутно приставленная медсестра старику измеряла температуру и давление, выполняла все его просьбы и пожелания. Утром следующего дня заскучавший старик сказал медсестре: «Чё ты тут торчишь, какой от тебя толк?. Прислали бы мне человека, умеющего играть в шахматы».

Женщина тихонько ретировалась из номера ветерана, а в вестибюль корпуса как раз и вошел я.

3

Разложив свои пожитки в тумбочку, по полочкам в ванной комнате и в платяной шкаф, я прилёг отдохнуть с дороги. Но в комнату постучали. Когда я открыл дверь, на пороге появилась женщина, бдившая за ветераном. «Дедушка уже проснулся после тихого часа. Идите к нему познакомьтесь. Поиграйте в шахматы».

После чего я закрыл свой номер и пошел в номер третий. Постучавши в дверь и услышав «входите», здороваясь, я вошел в номер. С деревянным протезом «ступой», как ветераны называли простое приспособление для ходьбы, если нога была ампутирована до или ниже колена, в кресле у журнального столика сидел высокий, худощавый старик в красивом халате. Правая часть его головы была аккуратно забинтована от шеи и до самой макушки. На столике в пепельнице дымилась беломорина. «Чего надо мил человек»? — произнёс хозяин номера после ответа на моё приветствие.

— Мне сказали, что вы хотите поиграть в шахматы. Я ваш сосед из седьмого номера, — ответил я.
— О! Наконец-то! Проходи, присаживайся вот сюда, — произнёс старик, указывая на кресло у журнального столика. — Хотя погоди, вон в том шкафу на полке возьми шахматы. Я открыл дверцу шкафа и, забирая с полки большую шахматную доску, увидел скромный костюм ветерана. На левой стороне его красовалась большая рядов в шесть не менее, колодка боевых орденов и медалей.

Когда начали расставлять шахматы, старик спросил меня, кто я и откуда.
— Из одного городка из Сибири», — ответил я.
— Из одного, говоришь? – понятно. Из какого нам говорить не положено. Я тоже из одного, только с Урала. Вот приехал полечиться, так эти черти насоветовали мне бросить курить и изуродовали всю мою внешность. Поместили в эти хоромы. Тута я один, скучно же. Так вот они и прислали тебя. Ты уж на меня не серчай. Вот так же мне скучно было, когда после ранения полгода лечился в госпитале под Челябинском. От скуки здорово выручали шахматы, шашки и карты. Там вон, в углу в фойе мужики целый день играют в шахматы. Доска нарисована на полу, большие деревянные шахматы надо по доске переносить, а как мне с костылями это делать, да и голову эти черти разукрасили. Сижу, слушаю как игроки и болельщики шумят у доски и точка. Вот принесли мне новенькую доску, фигуры ещё в бумажках были, а играть ко мне ни кто из мужиков идтить не желает. Ну, вот хоть ты зашел.

Видя, как уверенно старик разыгрывает испанское начало, я сказал:
— Вы, наверно сильный шахматист. Я только перворазрядник, года два назад на соревнованиях разряд подтвердил, но за службой играть некогда. Играю мало, слабак.
— Настоящим шахматистом я тоже не стал. Перед войной у нас в Одинцово, это под Москвой, работал хороший шахматный клуб. Мы там изучали теорию шахмат, ездили даже в Москву на соревнования. К нам приезжали известные на весь мир шахматисты, очень интересно было. Но началась война. Ранение, инвалидность. Городишко наш сильно от немца пострадал, дом наш сгорел, родители перебрались в другое место, ехать к ним возможности не было. Так и остался жить на Урале. А с шахматной доской не расставался и на фронте, всегда со мною была в вещевом мешке. Часто, при затишье или когда отводили с передовой на отдых, к себе в землянку приглашал сыграть в шахматишки комиссар полка. Играл он сильно. Я у него выигрывал редко. Когда меня ранило, комиссар приказал отнести мне в медсанбат мои шахматы. Так они до сих пор дома у меня и хранятся. Память.
— Где воевали? — поинтересовался я.
— О! Это где только и не приходилось. Сначала в ополчении под Москвой. Потом послали на курсы миномётчиков. Нашу артдивизию куды только и не бросали. Когда под Воронежем меня ранило, я уже командовал батареей тяжелых миномётов.

Дня четыре после утренних процедур и после тихого часа наведывался я в номер к ветерану. Играл он в шахматы сильно. Я всего несколько раз, после явных его зевков с трудом добился над ним победы.

Но вот ухо у старика пришло в норму, и в шахматы он стал играть в фойе. Нет не в большие напольные шахматы, нет. Рядом с теми шахматами руководство санатория поставило старику стол и два стула у него. Старик с шахматами приходил к этому столику, расставлял на доске фигуры, стол окружали любители шахмат и ветеран раздавал всем им маты, естественно, шахматные. Обязанность навещать ветерана в номере, у меня автоматически отпала, я стал в свободное от процедур время больше гулять по славному городку Хосте, и ездить на экскурсии. Навсегда запомнился мне тот шахматист — ветеран Великой Отечественной. Вот только имя его в моей памяти, к большому сожалению, не сохранилось.

А.Перепелятников
Октябрь 2021.